Сибирские огни, № 11, 2021

15 ГАЛИНА КАЛИНКИНА КВАНТОВЫЙ ДЕНЬ — Куда прете? Тут закрытое мероприятие. — Мы свои. Чинзано. После пароля человек-гора сдвинулся в сторону — как в пещеру про- ход открыл. В следующие минуты все закрутилось так быстро — опомниться не дали. Маленькая востроносая девушка проскочила под рукой амбала, вы- хватила у Юлика портфель, погрозила кулачком, обругала его то ли ун- диной, то ли мундилой и, не собираясь знакомиться со мной, указала нам места на длинной лавке в первом ряду. А второго ряда там и не наблюда- лось. На лавке уместилось уже четверо: две девушки и два парня. Мне они показались странными. Но не до них. Мы оказались перед сценой без занавеса, на которой стояли два стула, скамейка и валялся опрокину- тый вверх дном ящик. На стулья рассаживались два мужика, к ним вошел третий с нашим портфелем. Я портфель сразу признал по двум золотым застежкам и царапине на левом замке. А Юлик довольно шепчет мне в ухо: метеоры мы, спринтеры. Мужик с портфелем успел затариться. Он доставал из портфеля одну за другой бутылки с белым вином и что-то говорил двум другим на сцене. Соседи по лавке посмеивались и перешептывались, одобрительно гудели в некоторых местах и даже пару раз захлопали. Но я себя чувствовал не- уверенно. С утра столько чудного: лекарство можно достать в Большом театре, парня зовут женским именем, пингвины тапочки носят, рынок на- зывается блошиным, артисты запросто ходят по улицам, а спектакли ох- раняют амбалы. Теперь смотрим пьесу, где ни одного слова не разобрать. — А что они говорят? — Тот, с портфелем, не любит красного. Закупился чинзано. Ты, Гена, чинзано пил? — Не-а. — Вермут. — А эти что говорят? — Спрашивают, по сколько на нос взял. — Толково. — А то иногда ночью, мол, сидишь в пустой хате, а гастроном уже закрылся. — У нас так не бывает, всегда бутылка первача заначена. — Тсс... — Что там? Ну? — Чай, говорит, пить вредно. На почки действует и на сердце вроде. — О, мне мать так все время бубнит. Я чаи гонять уважаю. А ты немецкий так хорошо знаешь? — Это французский, Гена. — Ну ты даешь, Цыба. И французский знаешь? А эти зрители кто, французы? — Французы. Не пялься. — Я сразу понял: не наши. Чистенькие, как немцы. Очечки, джин- сики.