Сибирские огни, № 11, 2021

8 ГАЛИНА КАЛИНКИНА КВАНТОВЫЙ ДЕНЬ не обошел Лучика, сапера Лучьева, зёму моего. Лучик у нас на заста- ве слыл самым удачливым из саперов: сколько разминировал, скольким жизнь спас! Интуиция у человека была — звериная. Охотник и рыбак. Ему верили с полуслова. А погиб Лучьев по-дурному, от своего миномет- ного обстрела. Когда в расположение его тело привезли и оставили ожи- дать погрузки на брезентовых носилках, откуда ни возьмись на бетонном заборе объявилась сова. Крупная. Лупоглазая. Сидела на выпирающей арматуре, пока тело Лучьева не погрузили для отправки в Союз. Догляда- ла. Как сова исчезла, никто не заметил, но ни до, ни после в тех местах сов мы не видели. Господи, пусть люди не гибнут, а умирают. Сами по себе, по старости, стоя у мира, стоя у рая. Предстоя. После учебки и прикомандирования на границу переводили нас еще раза три в разные места. Пока однажды мы не попали под Калайи-Нау — в «горячую точку». На второй день уже опробовали «молодняк» в бою. Домой писали, что служим в Советской армии, не в погранвойсках, и в Туркмении, а не в Афгане. Однажды с погранзаставы не привезли продук- ты. Третий день видимости никакой, «вертушка» не может приземлиться. Тогда боевые машины оставили в расположении, а на трех транспортах «десант» в девять бойцов отправился на нашу сторону, в Туркмению, за провизией. Ехали по сопкам, сплошь покрытым расцветшими тюльпана- ми. Разливанное красное море, следующий склон сопки — фиолетовый, потом желтый; красота такая, что и грубое сердце дрогнет. В одном месте, в нарушение устава, головная машина остановилась. За ней и вторая, и третья по тормозам. Вышли. Нарвали тюльпанов охапками, без удержу. Машины украсили, в стволы понасовали. Как русские танки в Берли- не. И снова «по коням». А ближе к «большой земле» у подножия одной из сопок откуда ни возьмись — старуха-туркменка, а к ногам ее маль- чонка прижимается. Машины шли между собою на расстоянии метров в пятьдесят-шестьдесят, пылили. Когда последняя, наша с Цыбой, машина проезжала мимо тех двоих у дороги, захотелось остановиться. Старуха стояла по колени в тюльпанах: красных, фиолетовых, желтых. Из всех трех машин, не сговариваясь, возложили цветы к ногам женщины, мо- жет, не дождавшейся с той, другой войны, отгремевшей и тоже страшной, мужа, сына, брата. По темному лицу старухи текли слезы. А мне каза- лось, Родина-мать плачет. Молчание за нашими с Цыбой спинами перебили веселые голоса. Так радостно всегда видеть свадьбу, девочку-невесту в белом. Порадо- вался за молодоженов, хотя немного раздражала болтовня жениха, и к монументу спиной, и анекдоты травит, что-то там про кабанчика, кото- рый не виноват. Зачем пришел? Для галочки? А когда я под брюками его брачного костюма увидел красненькие кеды, меня будто волной взрывной качнуло. Я к жениху — ну только спросить, есть еще что святое или ни- чего не осталось? — Горыныч, не исполняй. Юлик дорогу преградил. Жениха увела девочка-невеста, а тот все оглядывался, и хорохорился, и петушился в мою сторону издалека. Юлик