Сибирские Огни, № 8, 2021

46 АНАТОЛИЙ ЗЯБРЕВ ВОРОН НА СНЕГУ хивает, а от кустов, фырча крыльями, вспархивают стаи глупых тетеревов, рябков, куропаток... Наивный, легковерный Алешка не мог допустить в своих думах (а впрочем, кто же в ту пору мог?), что когда его внук поедет этими же опушками на вездеходном совхозном уазике, то уж не вспугнет ни одной птахи, ни одного зайца, никакой зверушки, хотя будет такая же середка лета и такие же легкие, до прозрачности распущенные облака в высоком небе, будет веять этот же с юга мягкий ветер... Алешка не спрашивал, зачем в том самом Омске (Стефан Исаевич из Омска) понадобились живые барсуки, и даже стал делать вид, что, конечно же, знает, зачем их, барсуков, живьем имают, покашливал и по- крякивал: знаем, дескать, чего молоть языком-то. С холма цепкий его глаз наконец-то приметил внизу, по оврагу, све- жие буренькие ворошки земли, а уж после того и тропу, набитую меж кустами шиповника, разбросанные ветки которого густо были усыпаны еще бледно-зелеными плодиками. Лошадь пошла присядкой, подбирая под брюхо задние ноги, а передние, наоборот, вытягивая. Телега накаты- валась, и оттого хомут сдвигался на уши. Вот первая ночь на барсучиной охоте. Над поляной объявилась круп- ная, какая-то вся растрепанная сова и, хупая тупыми неловкими крылья- ми, принялась кружить. «Какую холеру ей надо?» — думал Алешка, лежа в налаженном ша- лашике. «Вот беспутная башка, — подумал Алешка сам про себя. — Вот ведь... Что беспутная — так уж беспутная. Дома баба с ребятишками, хозяйство, а хозяин в шалашике тут прохлаждается, отлеживается...» Алешка попробовал развить свою думку в этом направлении дальше: про свою жизнь. Отчего она у него несобранная, разные случаи вышиба- ют его из наторенной колеи и куда-то гонят... Зачем? Почему? Для чего? Но тут же выплыл задиристый, защитительный вопрос: как это — несобранная у него жизнь? Как это — из колеи его кто-то вышибает? Никто его не вышибает. С городского производства, слава богу, удрал. Сам себе он теперь — вольная птица! Сам себе приказчик и уряд- ник. В это как раз время Алешка услыхал верещанье. Так кричал излов- ленный в клетку барсук. А живой трофей разглядел Алешка уж поутру. Светло-серый, короткохвостый, с тяжелым навислым задом зверь был как бы в черном фартучке, такие же темные лоскутки над глазами и за ушами. От своей неуклюжести, а больше от нервности, зверек все пе- реворачивался, падал на бок, на спину. Клетку накрыли куском брезента. Промысел растянулся на неделю. Улов получился достаточным. На обратном пути, при въезде на холм у дорожного развилка, Алеш- ка поворотился к Стефану Исаевичу, сидевшему с подобранными ногами скукоженно в задке телеги, и спросил то, чего не спросил, когда ехали сюда: