Сибирские Огни, № 8, 2021

39 АНАТОЛИЙ ЗЯБРЕВ ВОРОН НА СНЕГУ А когда он остался один, то есть когда землемер и мужики ушли, он сел отдохнуть. Снял шапку и вытер мокро на затылке. Фу-уф. Потом с лопатой и топором прошел этак же по следу землемера, только не впе- ред, а назад, наклоняясь возле прутяных тычков, натыканных со стороны реки. В голове было волнение, он не в силах был сообразить, сейчас ли уж ему приняться менять эти прутяные метки на столбцы или еще не сейчас, а после, когда земля пуще отойдет, напреет. Земельный надел его радовал. Как же — его теперь собственный надел. К тому же по-над самой рекой. Река за краснотальными кустами, за набухшей вербой гляделась ра- зостланным холстяным полотном, она еще удерживала на себе ледовую санную дорогу, притрушенную клочками утерянного с возов сена. С до- брым настроением вернулся Алешка с поля. — Что там у тебя? — спросила Домна Семеновна, встретив мужа во дворе. — Дак вот, — отвечал Алешка, — сызнова жизнь-то у нас при Со- ветах начинается. Землица моя теперь у самой речки. Пахать и рыбку в вершу имать. Я уж вот и лозы для того нарубил, чтобы верши эти самые наладить... Да к тому же в Совете обещались отпустить окромя пшенички еще и две меры гречихи для посева. И со склада переселенческого управ- ления обещались отписать еще и плуг с лобогрейкой, как пострадавшему на каторге. Считай, что мы уж богатеи! — Ох, ты уж скорый какой, бога-атый, — стеснительно заволнова- лась Домна Семеновна. — Дак чего ж не быть скорому, коль жизнь новая? И землемер про то говорит: получай, говорит, да радуйся. Ты вот насчет обеда... как, готов ли? Уж проголодался! — Да уж давно щи напрели, как же. В печи вон напревшие стоят, тебя поджидаючи. Сейчас я, вот только руки сполосну... коровушке пойло давала да на теленочка глядела, подстилочку свежую налаживала. Домна Семеновна была той самой многотерпеливой сибирской кре- стьянкой, которую бог создал для подворной работы и для угождения мужику. В девчонках она, однако, была задиристая, знал ее Алешка в ту пору: ох, даже чересчур задириста. Это она, сидя верхом на воротах, окрестила Алешку, однажды проезжавшего мимо в телеге, в ту пору уже женатого и бородатого, «кочерюгой». — Эй, дядька-кочерюга! — Эт я-то кочерюга? — удивился Алешка. — Да я вот сейчас тебя!.. Потом он, смеясь, спросил: — А отчего ж тебе поп-батюшка такое имя старушечье дал — Домна? — И вовсе не старушечье, — возражала девчонка. — Это счастли- вым имя такое дают. Богатой я буду. Дом-на. На дом... «Дом на... До-омик», — поддался детской игре Алешка, отъезжая. В мужья ей достался парень небогатый, но добрый. От него она осталась бездетной вдовой — мужика-то на германской войне убили.