Сибирские Огни, № 8, 2021

36 АНАТОЛИЙ ЗЯБРЕВ ВОРОН НА СНЕГУ плановать. И, по мнению Алешки, комитет очень даже здраво рассудил. Ну, чтобы сами себе хозяева рабочие были. Что наработали — продали, денежки в кучу, потом по выработке, по тому, кто как старался, и поде- лить каждому. Хороший порядок. Справедливее уж и некуда. Но Афанасий свое: нет, говорит, этак не пойдет, это, говорит, мел- кобуржуазные штучки. Рабочие — в шум, митинг уж пошел. Никакой на- ционализации, давай социализацию. Ну, одинаково — одна ли «зация», другая ли «зация». Все хотят твердого порядка: чтобы по справедливости работа и по справедливости получка. Афанасий не таков, чтобы в спорах уступать. Он еще настырнее стал, чем в молодости, хотя и иссох, в чем душа держится. На другой день объявили новый митинг, Афанасий продолжал гнуть свою сторону: — Национализация — это когда от всех предприятий, со всех горо- дов наработанные деньги будут идти в одну кассу на всю страну. А вы чего хотите? Понятно, вы хотите, чтобы свое в общую кассу не отдавать, а самим промеж себя делить. Этого хотите? — Ну да, этого! — кричали вокруг. — Этого хотим! —А это знаете, как называется? Это есть эгоизм мелкобуржуазный. А еще точнее — анархо-синдикализм. Поднимите руку, кто за анархо- синдикализм? Активность митинга упала, рабочие заоглядывались. Несколько сбавили напор и комитетчики, видно было, что и для них это двойное слово, сказанное Афанасием, было в диковинку, рты порас- крывали. Тут-то Афанасий, бестия, и прихлопнул козырной картой. Рассказал он, что такое дело на Черемховских копях рабочие уж пробовали, само- управление вводили, хотели сами уголь добывать, сами им торговать и сами же выручку делить, себя всем обеспечивать, а кончилось тем, что выехал туда трибунал во всем составе и выявил сто саботажников, сразу сто, а с саботажниками разговор краток — к стенке... «Хотите, чтобы и у вас выявили?» — поинтересовался Афанасий, победно сощурившись. Бабы, у которых мужья при заводе были, конечно, сразу же в рев ударились, заголосили, почуяли беду. Словом, эта самая национализация свершилась. И у Алешки сразу стало такое чувство, будто перед ним окошко за- крыли, будто он в той же неволе, где был, только теперь уж без срока, без конца быть. Это же настроение овладело и другими. С этого момента возрос у рабочих интерес к земле, чаще они стали про землю говорить и собирались на отход в деревню. После масленицы Алешка наготовил котомку и по ослабленной мете- ли, с утра, еще соборная колокольня не звонила, вышел на дорогу за горо- дом. Пешком он шел до Камышанки, а там случилась попутная подвода, возвращались мужики со станции, с ними Алешка и доехал. Заодно вы- спрашивал про землю, верны ли те слухи, что до города доходят. Мужики сказали, что слышать они про такое слышали, но кто знает, то ли правда,