Сибирские Огни, № 8, 2021

том, что может наступить страшный и окончательный выбор между добром и злом, между прекрасным и безобразным. Письмо пятое. О человеке, или «Из опыта самопознания художника» Елена оканчивала институт с сери- ей портретов «Цыганки». Можно было ожидать, что выпускница станет «чи- стым» портретистом, — нет, «чистым» не стала, как видим. У нее все о человеке: в природе, в доме, среди людей или в уеди- нении. И это вам не постмодернистские игры со смыслами, картинками, испытан- ными в искусстве символами, знаками, предметами из мусорного ящика. Начну с серии из четырех холстов (2017), название которой восходит к Цицерону. «Cum tacent, clamant» на русском звучит: «Их молчание подобно крику». Вновь обращаю внимание на год рождения художницы — 1983-й, по всем меркам — молодость. Философские про- блемы бытия — нелегкий репертуар для молодого живописца, и тем привлека- тельнее, тем интереснее он для зрителя, исследователя. В предыдущих письмах я говорил о реальной среде — социальной и материальной, о мире — большом и малом, в котором живет человек. Сейчас о том, что в это время с конкретным чело- веком происходит. Один из холстов «цицероновской» серии называется «День прошел». Что на холсте? Женская фигура в профиль, одиноко сидящая, карминового тона. Ее усталая поза с тяжело склоненной голо- вой прорисована на красно-оранжевом и черном фоне, по оранжевой имприматуре. В картине жарко! Ровное письмо в левой части композиции взрывают пастозные букеты цветов за спиной модели. Кон- траст двух приемов письма — ровного, гладкого и взрывного, корпусного — на- правлен, «по Цицерону», на «кричащий» образ «молчащей» модели. В 2020—2021 годах у Елены Бо- бровой родилась целая серия портрет- ных композиций, связанных с утратой родного человека — мамы, эти картины потребовали смелого использования пла- стических качеств света и тона. Одним из первых произведений, где это отчетливо проявилось, была композиция «Мама и черная тень от мандарина» (2019). Холодный синий фон «поглощает» немощное тело женщины, едва опираю- щейся на горчично-зеленый стол; на его переднем крае лежат мандарины, черная тень от которых повторяет падающую на стену тень женской фигуры. На излете 2020-го появились работы Бобровой, посвященные узкому семей- ному кругу, родителям: «Папа в свете абажура», «Стеклянное бра». В эти ме- сяцы семья Бобровых переживала драму утраты, которая, наверное, с наибольшей глубиной отразилась в композиции «Ма- мина чаша» (2021). И как неожиданно решена эта тема личной потери! Отказав- шись от портретных изображений, автор круговую композицию «сплела» из рук, словно «оцепенелых» от переживаемого горя, и поместила по центру стола оди- нокий фужер. Не припомню из истории искусств такой композиции «поминок», но не откажу картине в чувстве катарси- са: пронзительно-белый цвет скатерти по белой имприматуре воздействует очища- юще. У меня чувства светлые рождают и совсем свежие работы Елены с подчер- кнуто житейскими названиями: «На кух- не» и «Девочка с рубиновой сережкой» (2021). И заставляют произносить про себя строчку из классики: «И чувства до- брые я лирой пробуждал».