Сибирские Огни, № 8, 2021

16 АНАТОЛИЙ ЗЯБРЕВ ВОРОН НА СНЕГУ Двадцать восьмая оказалась на втором этаже, крайней вправо по коридору. Под дверью на полу сидело человек десять угрюмого мужского народу. Кисло пахло отходами. Народ был, однако, и у других дверей. «Рев. уч. кадр.» — Тупальский прочел то, что было написано суриком на дощечке, приколоченной гнутым гвоздем к боковому косяку. Прошел он туда и сюда, прочитал и другие дощечки: «Рев. стат.», «Рев. земуст.», «Сов. юст.», «Жен. ком.» и так далее. Прежде в этом казенном здании не было этих «рев» и «сов». И са- мих дощечек тоже не было на залощенных, облупившихся косяках. — А что — сюда? — на всякий случай спросил Тупальский соседа, сидящего у стены на кукорках. — Дак чего ж? — вопросом же отвечал тот с раздражением на ис- томленном лице, нацеливаясь белыми глазами на дверь. — Работу пускай дают. Мы ж не контрики какие, чтобы без работы быть. «Ага», — подумал Тупальский, начиная догадываться, что значит «Рев. уч. кадр.». И, несколько успокоившись, прошел еще по коридору, вникая в смысл других дощечек. «Рев. земуст.» — революционное земле- устройство, значит... А дверь с дощечкой «Сов. юст.», куда падало прямое пятно от лампы, была окована железом, ее отгораживал крашеный барьер, за ним, у косяка, опершись грудью на винтовочный ствол, дремал часовой. — А ты чего? — спросил белоглазый, крутя нервно в руках шапку, которая у него была наполовину баранья, наполовину из сукна. — Да тоже, — сказал Тупальский. — Курвы, — сообщил белоглазый и стал доверительно придвигать- ся, шоркаясь спиной по стене, а задом по грязному полу. — Все курвы, — уточнил он и, махнув перед носом Тупальского скомканной шапкой, на- долго задумался. Тупальский не знал, то ли ждать ему очереди сегодня, то ли уж не ждать, а прийти завтра, он вытащил из кармана повестку и принялся те- реть ее с угла пальцами. — Пригласили, а... вот, стоять надо, — зачем-то молвил он, вышло это у него с обидой. — Дак ты, браток, по уведомлению! — оживился и заморгал сосед. — Да чего ж ты?.. По уведомлению вне всякого... вне всякого... — бело- глазый принялся подталкивать Тупальского в бок, раздвигал стоявших впереди людей и всем объяснял с энергией и живостью в лице, будто он сам был «по уведомлению» и только вот теперь будто обнаружил это: — Пустите же человека, вишь, бумажка... по уведомлению... Торцом к торцу стояли в той комнате одинаковые черные широкие тумбовые столы, а за каждым сидело по два служащих, и все, навалясь, писали с прилежностью, не примечая вымученности в позах сидевших перед ними посетителей, а может, и вовсе про них забыв. Вызывную бу- мажку у Тупальского приняла женщина (единственная тут), голубенький воротничок на платье которой невыгодно оттенял сухую ее кожу, ее ску- ластое изжитое лицо. Она, не разворачиваясь, сняла со стеллажа тол- стый, с железной дужкой, скоросшиватель, что-то нашла в нем, после