Сибирские Огни, № 8, 2021

112 НИНА ТУРИЦЫНА БЮРО ГЕРОИЧЕСКОЙ СМЕРТИ 2. Зина не была домработницей, как можно было подумать по их с Ираидой разговору. Она приходилась хозяйке квартиры младшей се- строй, но в отличие от нее безнадежно застряла в глухом девичестве. В детстве Ираида и Зинаида тоже не были особенно близки, в том числе и по возрасту: когда старшая окончила школу и поехала поступать в столичный (столицы республики) вуз, младшая только собиралась в пер- вый класс. Но повезло ей меньше. Колхоз, а с ним и школа откровенно разваливались, учителя, не получавшие зарплаты, сбегали в город, знания получать было неоткуда: колхозную библиотеку любители и почитатели русской литературы растаскивали пачками по домам. Да что там книги — даже старомодную, облупленную и потертую мебель из правления и ту клали на тележки, самокаты и развозили по избам, а стулья, не стесняясь, несколько дней таскали на руках, пока не остались в бывших кабинетах лишь голые стены, стыдливо прикрытые плакатами советских времен. Картина разорения могла бы напомнить кому-то семнадцатый год, когда из барских усадеб тащили в крестьянские хатенки венецианские зерка- ла, обитые сафьяном кресла, пальмы в кадках и целые ворохи бархата и кружев, только старожилов таких в деревне не осталось, да и добыча нынешняя была пародийно скудна. Сейчас Зина осталась в пустой квартире и облегченно вздохнула. Она не очень поняла, что заставило Ираиду так торопливо собрать- ся. Ну заболел мальчонка, так ведь не брошенный — врачи, чай, при- ставлены. Владик, он вообще малахольный. А ей теперь главная забота — хороший обед: хозяин скоро должен явиться. Льва Николаевича Зина побаивается, хотя он никогда не ругает ее, не то что сестра. Просто вид у него такой важный, аж внутри все холодеет, и взгляд сам собой упирается в пол. Его, кажись, и сама Ираида до сих пор побаивается, только вида не подает. Еще с тех времен, когда был он Ириным преподавателем, а она — его любимой студенткой, а потом и просто любимой, только после смерти его первой жены ставшей законной супругой. Во всяком случае, будь она на месте Иры, она бы точно боялась такого мужа: во-первых, он с таким званием и старше нее, во-вторых, он такой важный, а главное, он все же ее бывший учитель. Вот она, например, до сих пор с почтением здоро- вается, приезжая в деревню, со своими старыми учителями, а когда они приветливо говорят ей, что она совсем не изменилась, она сомневается, похвала ли это: ведь тогда, в школе, она была некрасивой, бедно одетой девочкой, к тому же вечной троечницей. Сестру Лев Николаевич называет не Ирой, как всегда у них в семье звали, а как-то чудно, по-импортному — Идой. Да и сам на вид весь какой-то иностранный, вечно на каких-то «синпозимах» в таких местах, что и названия не выговоришь. Зину он называет на «вы». Вежливый, культурный. Образцовый семьянин и пример студентам. Владик как не его сын. Зинаида ему тетя родная, а он ей «тыкает», хоть и моложе нее в два раза.