Сибирские Огни, № 8, 2021

100 ВАЛЕНТИН БЕРДИЧЕВСКИЙ МАСКА Николай Иванович вошел в подъезд. Не звоня, открыл дверь своим ключом. Дочь была дома одна, в своем самом нарядном платье, куплен- ном ею в Новороссийске у «Березки»: зеленом, из легкого шелка, с за- тейливым геометрическим орнаментом. Тонкое лицо с чуть более смуглой, чем надо бы, кожей, светящиеся из глубины прозрачные светло-зеленые глаза, гибкая фигура. Настоящая кубанская красавица, может даже более заметная, чем была ее мать. Тронь прошел в комнату. Вытащил деньги, все пятьсот двадцать три рубля восемьдесят четыре копейки. Положил в круглую хрустальную ва- зочку на столе, сел, приготовился помолчать. Это был почти ритуал. Деньги Оленька любила самозабвенно, как ребенок любит игрушки, хотя тратила их легко. Казалось, перекладыва- ние с места на место, счет, само держание их в руках наполняли ее радо- стью и энергией. Иногда радость эта выплескивалась и на Николая Ивановича. Но в тот день что-то было не так. Оленька подержала в руках пух- лую пачку десятирублевок, вяло, без азарта пересчитала, вставила веером в вазочку. Повздыхала. Николай Иванович забеспокоился, но промолчал. Ждал. Он привык ее слушаться. Оленька была умницей, училась в краевом музыкальном училище, чудно пела. Когда сочтет нужным, объяснит сама. Наконец она заговорила. Как всегда прямо, без обиняков, глубоким, чуть низковатым голосом. — Я тут замуж выхожу. Он скоро подойдет... — Вот тут она чуть замялась, подыскивая слова. — Ну сам понимаешь... В воскресенье к его родителям пойдем. Знакомиться. —Ну... — выдавил Николай Иванович. —Значит, со мной раньше? — Да нет! Какой ты, честное слово. И с тобой тоже... в воскресенье. Мы одни побыть хотим! Понимаешь?! Одни! — с нажимом продолжала Оленька. — Так надо!.. Я тебе сумку собрала, пойдешь сейчас к бабе Шуре Тарасенко, переночуешь две ночи. В воскресенье вернешься, со всеми и перезнакомишься. Она сунула отцу сумку с какими-то вещами, щебеча, вытолкала его из квартиры. Он еще потоптался у двери, словно чего-то ожидая. Вышел медленно из подъезда. Стоял южный октябрьский вечер. В тягучем воздухе на дне двора чуть вибрировала густая медовая взвесь, пропитывала желтым сухие ли- стья, клеила к стене резные багровые тени. Было тихо, покойно. Фантомас закинул за плечо матерчатую сумку и пешком отправился к Шуре Тарасенко. Старуха жила в получасе ходьбы от центра, на косогоре у самого спу- ска к Кубани, в маленьком крепком домишке. Три окна его выходили на улицу, а гигантский двор с фруктовым садом и виноградником был общим еще с тремя большими богатыми домами, в которых жила ее бесчисленная родня. Дети от трех ее законных и гражданских браков, их дети, дети тех