Сибирские огни, №12, 2020

95 РОМАН ГОРЕПЁКИН КАЛМЫК гроза так и не разразилась. Потом обволокло все нестерпимым жаром. Подкумок обмелел, его каменное русло покрылось желтой пылью, лишь местами в зеленоватых канавках струились тихие ручейки. В одних колод- цах вода ушла, в других испортилась — засолилась. А тут о чуме заговорили. Мол, опять явилась из сухих степей эта казнь египетская! Порешили, что к лучшему — не брать колодезную воду. А где брать тогда? Подкумок чуть не высох вовсе — наверное, и в верхо- вьях ни дождинки не выпало, ни снега не осталось. А людям нужна вода, скотине нужна вода, на полив нужна вода — все и вся горит полымем! Станица стала ходить по воду к роднику — в любую засуху мощному, широким ключом бьющему из белой известняковой скалы. Скала замы- кала другой край станицы. Вода в роднике была мягкой, вкусной, с чуть заметной горчинкой. Скотина пила ее охотно, для стирки вода тоже под- ходила как нельзя лучше. Только для стряпни не любили брать ее каз а ч- ки: уж слишком обильную накипь давала. Видимо, источник был сильно минерализован. Евдокее, жившей у родителей на другой окраине станицы, неспод- ручно было добираться к роднику. Между тем неподалеку от них имелся свой источник — маленький чистый ключик. Он начинался на склоне со- седней горки, среди густого лесочка. Сбегал по трещине меж кустарников и камышей и терялся во влажной низине, немного не дойдя до виноград- ников. Да тут другая закавыка: как воду из него брать? Внизу уже одно болотце, а не ключ. По всему склону трещина глубокая-преглубокая, жур- чит на дне вода, а не взять ее никак. И только в лесочке, среди дремучей поросли орешины, мелкого ясеня и молодых дубков — видимо, остатков порубленного настоящего леса, — при самом ложе источника можно было набрать воду ковшом. Вкруг ложбинки — огромные папоротники. Целые шатры дикого винограда спускались с деревьев до земли. Тишина... Толь- ко плеск родника. Утром здесь долго держался сизый туман. Вот к этому-то месту и пробили казаки окрестных наделов дорожку. Сначала она бежала по голому склону вдоль трещины. Затем уходила в лесок и там по выступам горной породы, по оголенным, пружинистым корням растений, по моховым подушкам доводила до впадины с водой. С раннего утра Евдокея уже успела несколько раз сходить до клю- ча. Вот и очередной поход с двумя ведрами: в одном черпачок, в другом тряпицы — покрыть ведра. Набрала, спустилась по скользковатому пу- ти — сама пролила местами — до кромки подлеска. И что-то так неохота ей стало выходить из густой прохлады на уже раскаленный склон! Небось подождут ее — не беда... Ведра — в сторону с дорожки, сама уселась на толстый корень, да и задумалась... Негромкий хриплый и низкий голос прозвучал в тиши как камнепад: — Казачык! Казачык! Евдокея вскочила, заметалась было, не зная, что ей делать... Бежать! Бежать скорее! — Нэ бойс. Нэ убый твая! Нэ бойс! Голос звучал где-то в стороне от дорожки, но недалеко.