Сибирские огни, №12, 2020

73 РОМАН ГОРЕПЁКИН КАЛМЫК Казачата жались к костру, но страх показать опасались. Да и не так уж страшно им — при дяде Нефеде-то, бывалом вояке и охотнике! Два десятка стреноженных коней мирно паслись на безлесом, лож- кой вогнутом косогоре. Их силуэты вставали на фоне густого кружева Млечного Пути. Где-то у верхнего края склона, переходящего в сады, бродил неусыпный страж Джан — огромная кудлатая овчарка дяди Не- феда. Крохотным комочком мокрой серой шерсти взял его Нефед, обме- няв на что-то у прохожих пастухов-армян. Пастушью науку Джану да- вать не пришлось, то в крови у него было. Зато приучил Нефед Джана к охоте — и на любого зверя с ним ходил: что кабана, что волка, что оленя. А то перепела либо фазана поднять, утку достать из камышей — до всех тонкостей довел смышленую собаку. Чуть выше по течению Подкумка дремали быки при своих пастухах. Там тоже блистал веселый ночной костерок и взрывался чей-то гулкий смех. 4. Когда Евдокея Хлебникова, проснувшись, приподнялась на арбе, Матрена уже возилась с чем-то у летней пасечной печи. Утро настало су- хор о сое и немое. Такая тишь случилась, что, казалось, слышен был писк мышей под корнями трав. А небо в лучах рассвета сочилось каким-то ис- тошным жемчужным блеском. Казаки поогляделись недоуменно, повсма- тривались в почти неразличимые пока горы, потом, помолясь, перекусили да и занялись своей работой. И поначалу не заметили, как еще задолго до полудня растеклась и встала мертвым морем жара. Накаленный воздух стек с бугров, уперся в сады и застыл, как лава, меж стожков свежескошенной травы, тут и там разбросанных по пасеке. Влажная жара, ни ветерка, тяжелый запах неожиданно взопревшей земли. Густо, оглушительно стрекотали кузнечики. В степи на десятки го- лосов — перепелки со своим умоляющим «пить-попить! пить-попить!». В небесах зависла хищная птица, огромным ленивым кругом обходя свои владения, дрожащие от знойного марева. Потом камнем упала куда-то за гору и уже не взлетела в высь. А небеса затянуло молочной мутью, на месте солнца — расплывчатое сияние, ослепительное и болезненное. Пчела плотными роями потянулась домой, злилась необыкновенно, прямо бросалась на людей! Пчеловоды, изнывавшие от внезапной пере- мены погоды, поневоле оставили свою дневную работу и двинулись к са- дам и реке — туда, где тень и веет прохладой. Кто повалился прямо в сочные травы, кто уселся под деревьями на холодные валуны. — Дедушка Федор Сидорыч! Что за напасть такая приключилась? — Должн о , не будет делов седни... Не даст, значить, нам работать, эх не даст! — вздохнул дед Федор. — С Бургустана находит, значить. Но! — и старик поднял потрескавшийся палец. —Дожж быстро пройдет, помяни слово, — завтра, значить, ужо все протряхнет! — А ну как зарядит бесперечь, на неделю?