Сибирские огни, №12, 2020

67 РОМАН ГОРЕПЁКИН КАЛМЫК ской, под крутым каменистым обрывом, разделявшим наделы. По обрыву морщинкой вилась тоненькая тропка — то ступенечками, высеченными в желтом песчанике еще руками родителя деда Федора, казака-пересе- ленца с Качкалыка, а то и просто узкой ложбинкой, протоптанной ичига- ми да промытой водами дождей и талых снегов. Вокруг тропки по всему склону — там, где на меловых уступах за века образовался плодородный слой, — густо росли кустики крушины, могучий татарник и репей. В кон- це лета над ними туго гудела пчела, собирая драгоценный, самый темный и тягучий взяток. А с весны сюда залетали гнездиться фазаны. Здесь, в зарослях, на недоступных узких клочках земли, их никто не тревожил: ни люди, ни лисы. Отирая рябоватое, с детства чуть попорченное коровьей оспой лицо, старуха Хлебникова глядела на тропку — ждала соседку. Вспомнила, как много лет назад ее непокорная младшая дочь, трех- летка Фроська, вырвавшись из рук матери, кинулась к тропке, занесла над крутым обрезом свою еще неловкую ножку — и упала бы с обрыва, не собрать хрупких детских косточек! Да случилось бабке Марье Шаба- нихе за каким-то делом подняться к соседям. И в тот самый миг, когда девчонка уже была на шажок от гибели, подхватила ее внезапно выныр- нувшая из-под обрыва бабка и своими сухонькими крепкими руками по- ставила на ровную землю. Крик матери, Евдокеи Хлебниковой, визг строптивой Фроськи, лай цепного кобеля, шум, поднятый птицей и скотиной, — за этим гвалтом, за внезапным падением девчонки прямо в руки забыла Марья Шабаниха про свое дело. И долго еще ахала вместе с Евдокеей, и ругала, и замиряла ревевшую капризницу Фроську. А Дорофею Шабанову тогда же год исполнился, тоже бегать начал. И также сладу с ним не было! Бабка Марья едва поспевала за внуком. То он кубарем скатится едва ли не в разбухший от дождей, злобствую- щий Подкумок. То с гусаком дерется — чуть глаза ему гусь не выщиплет. То в горячую золу с разбегу сядет. То под крылечко в крапиву свалится в погоне все за той же тонконогой кошкой. Бабка Марья причитала, умы- вая орущего Дорофея: — Ох я ее, поганую, придушу! Придушу, прости Господи Иисусе Христе! А дед Федор ей вторил: — А я б тебя, старую, придушил! Куда твои глаза глядят?! Дите без присмотру у тебя! На дворе бычки, а ты мальца не доглядела, шут тебя возьми! — Прости, отец, прости, Федор Сидорыч! Прости мене, старую! Тесто месила, ну толечко тут Дорошка был, вот тут, при мене же! И на ж тебе — что приключилось... Ах! Матерь вернется — тоже мне будет от нее вычитка за дитя! — И поделом тебе, поделом! — ругался дед. И уходил, потрясая над головой костистыми коричневыми кулака- ми, перевести злобных бычков подальше на зады, к вишневым порослям. А там, в жарком мареве кавказского полудня, работала в огороде Матрена.