Сибирские огни, №12, 2020

64 РОМАН ГОРЕПЁКИН КАЛМЫК кампаниях не побывал! А уж в беспрерывных, почти каждодневных стыч- ках на Кавказе — нельзя и сосчитать. Да и пожил бы еще старый вояка, невзирая на свои мафусаиловы годы и целый век трудов, если бы не подвели ослабевшие ноги. Переходил старик Подкумок вброд. А ревела река по- сле недавних дождей в верховьях — ох страсть! Оступился он на мокром голыше — только и успел заметить казачонок, пасший индюшек в репьях, как деда Шабана понесло в кипящей коричневой пене. Выловили его из- ломанное тело версты на три ниже, там, где река, вырываясь из тисков ущелья, растекается по широкой долине. Жив он был еще два дня. Сам прочел перед смертью «Верую, Господи» и причастился. Деда Шабана похоронили на старом кладбище, рядом с невесткой. Сын Иван давно уж лежал в могиле в далекой стороне. Федор Шабанов пережил их лет на тридцать с лишним. По молодой поре через каждый год у Федора и Марьи Шабановых исправно рождались дети. И так же раз от разу через один год они уми- рали. Тосковали родители. Лила слезы Марья, тяжело хмурился Федор. Молились, ставили свечи. Тайно от всех Марья совершала древние как мир женские обряды. До такого дошла, что и подумать страшно: ходила к знахарке-карачайке, колдунье и иноверице! А все повторялось снова. Потом вовсе перестала нести Марья: годы и тяготы взяли свое. И лишь напоследях, уже ничего не ожидая, ни на что не надеясь, — родила не- молодая чета сыночка Ивана. Да какого сыночка! Вырос казак-богатырь, миру на диво, матери и отцу на великую радость. Иван Шабанов был ростом не так чтобы велик, зато шириной — не объять. Плечи такие — троих спиной закрывает, огромная выпуклая грудь, руки-ноги с налитыми мышцами — как узловатые корни древнего дерева, кулачищи — что твоя голова. Богатырь и есть богатырь! Решил Федор Шабанов заново отстроить кое-каким службам 1 ка- менные низы. Послал сына под гору, в Подкумок, таскать голыши и ди- кий камень. Взял Иван две корзины из толстого ивняка да двоих друж- ков закадычных позвал, своих одногодков. Втроем они из обмелевшего от суши Подкумка вынимали камни, грузили в корзины — в каждую пудов по пять, а то и больше. Потом дружки ставили обе корзины на плечи Ивану, и тот по крутому склону тащил их вверх. Бегом! И бегом же на- зад — умыться холодными прозрачными струями мирного Подкумка, на- валить новые корзины камня, снова на плечи, в гору, и так — много дней подряд, с зари до зари. Шутки ради, на спор с теми же дружками, впрягся Иван в плуг, а рядом пустили пару быков с таким же плугом. Да по каменистой уклон- чивой землице и пошли они — быки влево, Иван вправо. До вечера па- хали на Иване и на быках, вечером измерили — Иван напахал на две борозды больше. Правда, потом спал двое суток да еще двое суток отъедался и отлеживался в прохладной тени орешины на берегу реки. 1 У казаков-гребенцов все дворовые постройки, за исключением жилых, назывались (и до сих пор называются) службами. Практически все более-менее капитальные казачьи сооружения устрое- ны так: «низы» — это подвальный или цокольный полуэтаж, «верхи» — деревянный, саманный или турлучный (плетено-глинобитный) первый этаж.