Сибирские огни, №12, 2020

49 ВЛАДИМИР ЧОЛОКЯН ЖЕЛЕЗНЫЙ ПОВОД — Куда ты пропал? Мы тут места себе не находим. Отец поднял все свои старые связи, чтобы во всероссийский розыск объявить. Что такое произош... — Мама как? — перебил жену Иван, не желая слушать всю эту ерунду. — Переживает, как еще. Заказывает тебе службу за здравие и... — Моя мама. Последовала небольшая пауза. Видимо, жена подбирала какие-то слова. — А, эм. Нормально, наверное. Я давно с ней не виделась... — Понятно. — Ты... ты знаешь, чт о мне пришлось пережить? Я не спала ночами, я тебя уже похоронила... Снова это ощущение. До дрожи во всем теле, до спазмов в горле, до слепоты в глазах. Иван косвенно, удаленно, но соприкоснулся с миром про- шлого, от которого, казалось, был уже так далеко. Он чувствовал, что вновь находится там и связан, опутан; он словно осязал на теле следы невидимых поводьев. Если безразличие и лицемерие имели бы физическое воплощение, то они, просочившись в мелкие отверстия динамика, мигом заполнили бы едким газом весь объем кабинета. Ивану хотелось бросить в стену трубку, разорвать голыми руками решетку на окнах и бежать, бежать вглубь стан- ции, схватить за поручень первый подвернувшийся полувагон, самый гряз- ный, набитый до краев углем. Но оставался еще один вопрос. Жена уже вы- говорилась и молча сопела в трубку, поэтому не пришлось даже перебивать. — Как ребенок? — Что? — произнесено было с недоумением, которое нельзя было подделать. — Ребенок. Зачем вообще приходилось это повторять? Разве сразу не понятно, о чем он говорит? — Какой ребенок, идиот?! — на другом конце проводе послыша- лись истеричные всхлипы. —Это мама моя придумала, чтобы как-то тебя сподвигнуть, заинтересовать. Показать, что все родственники ждут это- го, станут нам поддержкой... И твоих подговорили, думали, сердце твое растает... Ты поэтому сбежал? Ты просто... Иван бросил трубку на стол, не желая слышать ничего, что она соби- ралась сказать. Динамик блеял и скрипел, транслируя накопившиеся боль и раздражение жены. Лицо резко начало пылать, покраснело до такого состо- яния, что нельзя было тронуть рукой. Ноги онемели, не было даже покалы- вающей боли, словно они насовсем отпочковались от тела. В ушах ожидае- мо начало свистеть, пальцы не слушались, и нельзя было поймать ими замок рюкзака. Ругань в трубке резко стихла, и послышались отрывистые шумы. Иван сгреб двумя руками телефон и поднес его к голове, держа в ладонях. — Слышно? — произнес Иван. — Ты любишь меня? — внезапно спросил динамик. О подобном они не говорили даже лично, оставляя этот вопрос на каком-то подсознательном, невербальном уровне. То, что сейчас жена за-