Сибирские огни, №12, 2020

180 Переносчиком и ретранслятором этой «лингвистической» поэтики в России вы- ступил Аркадий Драгомощенко — мета- реалист второго ряда и довольно средний поэт (впрочем, все познается в сравне- нии, и по сравнению со своей молодой па- ствой Драгомощенко, может, и гениаль- ный), превращенный верлибристической молодежью в божка местного разлива. Поклонение ему, близкое к сектантскому, происходит ежегодно в рамках Драгомо- щенковской премии, лонг-лист которой из года в год по своей увлекательности слабо отличается от инструкции к пыле- сосу. Может ли считаться полноценным литературным феноменом и тем более — магистральным вектором развития рус- ской поэзии явление, не основанное ни на чем, не имеющее в своем фундаменте никакого отличительного «гена» нацио- нального языка? Может ли устоять дом (к тому же явно перенаселенный) на гни- лых, а то и вовсе отсутствующих сваях? Разумеется, нет. Для многих заметных современных поэтов мертвечина этого пересаженного на не подготовленную и не предназначен- ную для него почву иноземного «дичка», слава богу, ясна, как белый день. От- лично характеризует (продолжая мысли Давида Самойлова) бесперспективность верлибра, к примеру, Дмитрий Быков: «Верлибр для России остается довольно уродливой литературной модой, он неор- ганичен. В России множество сегодняш- них молодых авторов пишут неотличимые друг от друга, скучные и предсказуемые стихи — это имитация. Настоящий сво- бодный стих, как говорил Самойлов, тре- бует огромного мастера, у которого обра- щение к верлибру жестко мотивировано. “Мелодия — душа музыки”, — говорил Шостакович; так же можно сказать, что и рифма — душа поэзии. Если человек не умеет рифмовать или не чувствует музыки стиха, ему сам Бог велел писать верлибры. Но вообще, верлибры — уже довольно устаревшая практика, даже американцы возвращаются к рифмован- ному стиху. Мне кажется, большинство хороших авторов в современной России владеют замечательно и рифмой, и рит- мом» 8 . Так что перспективы верлибра в Рос- сии (да и в мире) отнюдь не радужные. Немного запоздало, но все-таки приходит понимание: то, что подавалось как свежее слово в поэзии, на поверку оказалось ку- чей ржавого устаревшего словесного хла- ма. Быков акцентирует и еще одну очень важную вещь: надо четко разделять вер- либр как жанр и собственно «актуаль- ные» опусы, написанные в этом жанре. Как жанр верлибр требует точечного, виртуозного подхода, ибо за отсутствием рифмы актуализируются все остальные стиховые компоненты, и все они должны быть на высоте. Поэтому по-настоящему верлибр поддается единицам (овладев- шим, разумеется, в совершенстве тради- ционным стихосложением). Так в идеале, в теории. На практике же источником, побуди- тельным импульсом к написанию верлибра становится общая бездарность, баналь- ное неумение рифмовать и ослепляющее желание хайпа. Своей соблазнительной, кажущейся легкостью верлибр напоми- нает эссе: многие считают, что это просто вольный поток размышлений, и немногие понимают, что качественная эссеистика подразумевает твердый композиционно- смысловой «позвоночник». Свобода же в верлибре понимается его адептами как анархический произвол, но отнюдь не как осознанная ответственность. Поэто- му о «позвоночном столбе» современных верлибров говорить не приходится — в массе своей это просто растекшееся желе, за которым стоит не «лица необщее вы- раженье» автора, а «кусок безлицего ро- зоватого теста, хоть бы метка была в уго- лочке вышита» (Маяковский). 8 https://daily.afisha.ru/brain/16024-dmitriy-bykov-ya-ochen-rad-chto-ne-poznakomilsya-s-brodskim/