Сибирские огни, №12, 2020

169 вечает прямо, что не готов приютить то- варища, поскольку дает на квартире уро- ки театральной декламации — особам, которые хотели бы остаться инкогнито. И Батюшков все больше склоняется ехать в Москву. К новому году сюда при- будет Жуковский; соберется компания; все это кажется крайне соблазнительным. Батюшков прощупывает почву, он про- сит Вяземского «сообщить... свои тайные мысли о Жуковском, который, между нами сказано быть, великий чудак». «Если можно бы было выбирать родите- лей, — ерничает Вяземский, — я желал бы иметь его отцом, если бы из мущины можно было делать женщин, я бы его же- лал иметь женою, с некоторыми, однако ж, договорами, например другой нос и более равнодушия к состоянию жопы своей». Действительно, Жуковский в письмах жалуется на запоры, и даже Ба- тюшков с иронией упоминает клистирную трубку. ЖУКОВСКИЙ. Год перед войной тоже станет для Василия Андреевича временем без будущего. События, кото- рые обрушатся на его голову, невозмож- но было предвидеть хоть как-нибудь. По приезде в Москву он поселяется на Твер- ской улице в университетской квартире Антона Прокоповича-Антонского. Еще в прошлом веке, когда подростка Жу- ковского представили в университетский пансион, именно этот профессор кафедры энциклопедии и натуральной истории — и глава пансиона — принял мальчика. И тогда, и теперь для большинства не- богатых провинциалов поездка в Москву была вопросом стола и крова. В 1811 году Жуковский будет жить в Москве под эгидой своего учителя, а Батюш- ков — у Муравьевых. «Пламенный Державин, — пишет Жуковский в марте 1811 года Тургене- ву, — под старость лет сделался только вспыльчивым; в поступках его тот же самый сумбур и беспорядок, который в его одах». Жуковский исполняет просьбу классика и выбрасывает из последующих томов Собрания стихи Державина, «ибо все лучшие пиесы его помещены уже в первых частях, а те, которые выброшу из последних, совсем не такого рода, что- бы можно было об них пожалеть». «Как же быть оде Державина в одном томе с одою Гнедича, — не без иронии добавляет он, — когда сам Державин не хотел быть в одном доме с Гнедичем: том и дом поч- ти одно и то же». На этом инцидент с Державиным исчерпан. В Москве Жу- ковский погружается в дружескую суету; он жалуется на невозможность сосре- доточения Тургеневу. «Московская моя жизнь, — пишет он, — привела в неко- торый беспорядок и мою с тобой перепи- ску». То, к чему Батюшков так стремился из своего одиночества, — Жуковскому в тягость. Он мечтает о деревне, где он сможет вернуться «к прежнему счастли- вому порядку моему». ВЯЗЕМСКИЙ. Зазывая Батюш- кова в Москву, князь даже «предложил свой кошелек», чтобы помочь товарищу деньгами. «...Я отказал их, — пишет Ба- тюшков Гнедичу, — но я ему не менее за то обязан». Финансовая состоятельность князя не дает покоя его литературным за- вистникам, князь Петр Шаликов даже пишет эпиграмму, в которой Вяземский «кошельком своим на рынке прогремел, / Желая тем прельстить своей подобны души!». Зная возможности Вяземского, Жуковский просит его о пяти тысячах, ибо «я купил, или покупаю, в здешней стороне маленькую деревнишку». Про- сит для подстраховки, ибо «теперь есть надежда найти их и в другом месте». Вяземский между тем думает собрать в книгу свои критики . В мнениях по пово- ду состояния литературы он зол и катего-