Сибирские огни, №12, 2020

счастья, да несчастье помогло. Все в тот же долгий день, когда Евдокея нашла калмычонка, когда заговорила немая Нака, от потустороннего за- бытья очнулась Васса Калишникова, самая старая казачка станицы. Узна- ла родных, узнала Марью Шабанову, внятно и громко разговаривала со всеми, затем сказала: «Пора мне!» — и к вечеру преставилась. И бабка Марья была полностью поглощена долгими обрядами, связанными с по- хоронами и поминками своей древней подруги. Спустя время стало известно всей станице и про найденыша, и про чудо обретения языка немой Накой. С ребенком все понятно: взяла казачка приемыша — стало быть, казак появился! Его, как положено, окрестили, да так сложилось, что на- рекли Лукой — к большой радости Евдокеи. Однако тут же мир внес свое: узкоглазого, полнощекого мальчишку-«азията» стали звать не иначе как Лука Калмык. К Наке казаки поначалу отнеслись с опаской: виданное ли дело, пятьдесят лет молчком, а тут — на-ка, заговорила Нака! Да еще таким странным, таким удивительным голосом! А как чисто рубит по-русски, хоть и коротко! Ходили разговорчики в лучших станичных традициях: мол, бес вселился, вещает из ее чрева... Ну, поговорили, пополоскали на ветру — да и затихли: нахлынули другие дела и заботы. Начиналась большая кавказская война. 19. Почти два века спустя в хлебниковском дворе, под трепетной ли- ствой столетней груши старинного, безумно вкусного зимнего сорта, я с Женькой пью пиво. Женька мне то ли брат, то ли племянник — в таком дальнем колене, которое без стариков и не высчитать. Наши предки по- роднились еще в начале двадцатого века, а сейчас уже двадцать первый, никого из дедов давно нет на свете. — Ну, брат, — говорю я Женьке, — ваша калмыцкая кровь неис- сякаема! — Да нет, как пишут, она еще кое-как просматривается в десятом колене, а потом растворяется, — отвечает Женька. — Я и есть десятое колено. — Ох, не похоже! Ты посмотри на своих детей — что-то и не поду- мала она раствориться. Калмыки и есть калмыки! Женька не без гордости смотрит на своих сыновей. У них такие же узкие черные глаза и такие же непроницаемые лица — лица свирепых во- инов холодной монгольской пустыни.