Сибирские огни, №12, 2020

97 РОМАН ГОРЕПЁКИН КАЛМЫК Казаки первым делом выставили пикеты на гору. Потом собрались и долго решали, как быть. Постановили — сжечь лес вместе со всеми, кто мог там скрываться. Принесли на палках просмоленные тряпки, запали- ли. Влажная, полная соков растительность горела плохо. Тогда нанесли тюков соломы, натащили кизяков, подвезли на волах сухое сено — пошло лучше. Дымом обволокло всю вершину горы, с треском заполыхали край- ние кусты и дубняк. Но вскоре все угасло снова, далеко вглубь огонь так и не пошел. Выгорело кольцо подлеска шириной не более десяти шагов. Из опасений, что займется сухая трава вокруг и огонь перекинет- ся на станицу, к ночи потушили и последние слабые костерки. Плотным кольцом вооруженные казаки встали вокруг опаленного леса, наутро про- чесали его — не нашли ни живых людей, ни останков. На всякий случай впредь строго-настрого запретили кому бы то ни было ходить к этому роднику. По решению стариков Евдокею поместили в карантин: на пять суток выслали в землянку за дальний станичный пост, снабдив водой и пищей. На шестые сутки, исхудавшая от переживаний, но здоровая, она пришла домой. Долго потом вспоминала Евдокея страшные отметины чумы, уви- денные на теле того несчастного. В этот чумной год при всякой мелкой хвори ей казалось, что либо у нее, либо у кого-то из близких проглядыва- ют смертельные признаки — бубоны и черные пятна. Ее охватывал жут- кий страх — как и всех, кто повидал зачумленные трупы. А было их в тот год немало, благо — все за пределами станицы. Бог миловал: никто из здешних не заболел. 14. Лишь один раз качнулись под ветром тяжелые, с зелеными бусинами завязей соцветия калины — за этот миг Евдокея Хлебникова успела при- помнить все мельчайшие детали своей встречи с чумным шесть десятков лет назад. И вот опять перед ней, в шаге — чума. Да еще в каких об- стоятельствах, в какой страшной ипостаси — зачумленное, выброшенное безвинное дитя! Бежать! Бежать скорее! Евдокея начала вставать. Медленно, боясь обернуться спиной, боясь сделать резкое движение — все как и в тот далекий-предалекий день! Ребенок внезапно поднял на нее свои раскосые азиатские глаза и за- улыбался. Остановилась. «Ой, зачем?! Ой, уходить бы надо! От заразы, от неминучей смер- ти — бежать!.. Но дите же, дите невинное малое! Да как же можно?!» Евдокея неотрывно смотрела на больную ногу ребенка — и странные мысли пошли у нее в голове медленной чередой, словно круторогие серые быки потянули на высокий перевал тяжелые возы.