Сибирские огни, 2019, № 6

68 МИХАИЛ РАНТОВИЧ АФЕЙ гия, связывающая нас с океаном мироздания. Одно из первых доказа- тельств истинности махаджа-йоги. Простое, но достаточное. И столь же легко объяснимое естественными физиологическими процессами вроде движения крови по сосудам или чем-нибудь подобным. Ксения только улыбнулась на мое возражение. Мне нужно попробовать, и я увижу, что все так и есть, сказала она. Ксения принялась вспоминать школьные годы, однако прошлое для нас было окрашено и освещено по-разному, и, заметив, что я не разделяю ее восторгов относительно нашего «Б» класса, она заговорила о своей се- мье, о двоих сыновьях, стала удивляться, почему же я до сих пор холост, а потом (прошлое не отпускало) вытягивала, был ли я влюблен в кого- нибудь в школе, и если был, то в кого. Женщины, эти мягкие, чуткие существа, бывают иногда удивительно бесцеремонными. Нет, это не была ты, признался я и, кажется, несколько ее расстроил. Она опустила глаза и приложилась губами к коктейльной трубочке. Но затем опять улыбну- лась, просияла, защебетала. А все-таки — кто? Мы покинули кафе в сгущающихся сиреневых сумерках. Холода- ло, и мы зашли в остекленный павильон, где продавали отечественного производства фастфуд. Ксения купила какао, я не взял ничего, и она все предлагала мне картонный стакан с плещущимся лампочным светом, а я все отодвигал его от себя на стойке. Она пригласила приехать к ней. Я удивился: в Утопск? Да, ответила она, это не так далеко, около пяти часов на автобусе. Я начал подсчитывать, во что это может мне обойтись, от чего на несколько месяцев придется отказаться, я уже подыскивал убедительную отговорку, и уже мне было неудобно перед Ксенией, как вдруг из черного бумажника в ее руках показались лиловато-фиолетовые углы купюр — и стало еще неудобнее: чужая, пусть даже искренняя, щедрость всегда ста- вит в неловкое, унизительное положение. Ксения сложила купюры вдоль и пальцами разгладила сгиб. Как раньше стакан, теперь я отвел банкноты с императорскими ногами. Она протянула бумажки снова. Я отстранил их и пододвинул к себе стакан. Ксения настаивала. Я отодвинул стакан, взял деньги, развернул, шлепнул ими по стойке, придвинул к Ксении и притянул к себе стакан. Ксения спросила, уверен ли я. Я был уверен не вполне, но деньги принять отказался. Если я не могу заплатить за дорогу, то тут нечего стыдиться. Сколько я зарабатываю? Как-нибудь решу этот вопрос, сказал я — и убрал подальше стакан с нетронутым какао. Я проводил Ксению до дома ее родителей, находившегося в частном секторе. До этого мне не приходилось здесь бывать. За пятиэтажками, после спуска с рудиментарной лестницей, мы преодолевали ледяные кол- добины. На фронтонах одноэтажных домиков лунатически горели фона- ри, и на снегу лежали веерные тени заборов. В молчаливом холоде сияли крупные звезды. Ксения взяла с меня обещание непременно приехать по- гостить. Только когда я покинул частный сектор и направился к автобус- ной остановке, внезапно спохватилась и зло залилась звонкая шавка, но ни один пес ее не поддержал.