Сибирские огни, 2019, № 6

61 ГАЛИНА ШЛЯХОВА ВОВКА-ПИСАРЬ Править собаками не сложно, важно перед спусками и поворотами подтормаживать, иначе свалят они и нарту, и тебя самого, на подъемах в горку — спрыгивать и подталкивать нарту, а как на горку забрались — не зевай, цепко держись за поручни: не успеешь — убегут собаки без тебя... Вот сквозь редеющий лес стали различимы силуэты домов, дорога вильнула — и собаки вынесли нарту на торную, накатанную трелевоч- ником дорогу; еще поворот — и въехали в деревню, затявкали собаки с чужих дворов: мол, чего по нашей дороге бегаете, — но не кидаются; ведь знают, что упряжка не по своей воле границ не чтит, но для виду и острастки лая не прекращают, пока не въедет нарта в свой околоток. Подъехали к заднему двору, тормознул Вовка собак. Легли при- стяжные, один Сюня шельмовато глаз на младшего хозяина косит. Вовка скинул рукавицы, веревку распутал, приподнял край нарты. Покатились кряжики, а один за поручень сучком зацепился. Давай Вовка его дер- гать — и раз, и два, и... Кряж слетел, и в этот же миг Сюня дернул нар- ту — и собаки стремительно понесли в лес. Вовка схватил рукавицы — и за ними! Бежит, орет: — Сюня, та! Та! Страм такой! Но то ли в голосе еще не хватает командных нот, то ли для Сюни он не авторитет — несет кобель упряжку, только пыль снежная следом... Сначала Вовка бежал, а уж когда собаки совсем скрылись из виду, остановился, сплюнул, зло матюгнулся отборным мужицким словом и, переведя дух, направился в лес. Вовка преодолел километра полтора, шел он чуть с краю наезженной бабкой дороги, потому как ломать еще не промерзший нарточный след было скверным делом. Ноги вязли в снежной броди, на промокших ва- режках появился тонкий слой наледи, ватные штаны и фуфайка встали колом. Злость на собак сменилась укоризной собственной неумелости: «Как там бабка одна грузит эти бревна?» Вовке стало грустно, но тут он услышал громкие бабкины окрики на собак, сердце его радостно застуча- ло, и он прибавил шагу. — Та! — рявкнула бабка Любава, и собаки встали как вкопанные. Она глубоко выдохнула, утерла с ресниц и бровей наросший куржак и глухо хохотнула: — Ну че, паря, не удержался? Уволок собак блажной Сюнька? Ну ниче, ниче, всяко быват! — Да там бревно суком зацепилось. Пока я его скатывал, этот лука- вый черт понес... — У-у-у! Псина! — грозно замахнулась бабка на кобеля. Тот, при- крыв глаза, скукожился, повиливая виновато хвостом. — Ну давай са- дись, поехали, а то уж околел совсем! Внук послушно водрузился на нарту. На шестке друг на друге теснились фуфайки, ватники, шапки, рука- вицы и нижняя поддевка. Внук с бабкой с аппетитом хлебали вчерашний борщ, вспоминая о сегодняшних свершениях.