Сибирские огни, 2019, № 6

185 тету потомственная почетная гражданка А. Н. Портнова и так далее. Да, Томск — город ссылки, что на- кладывало «определенный отпечаток на городские нравы». На момент приезда Чехова город и архитектурно был не бо- гат — «он “ждет” Лыгина, своего демиур- га, великий архитектор явится через пять лет», но все же взгляд Чехова, беглый и усталый, не разглядел в нем главного... В повести «Стрелец» показан другой сибирский город, Мирусинск, в котором легко узнается Минусинск с его арбуза- ми и уникальными помидорами («летом город Мирусинск — южный город»). Но не город здесь главный герой, а «дядя Миша», педагог, директор школы, чело- век, которому удается сохранять от цен- тробежных разрушительных сил большую семью: трех дочерей хар а ктерной старухи Кошлич, «из чугуевских черногорцев», отличающейся «большим балканским артистизмом», и другую родню. Сюжет прост: охваченная охотой к перемене мест бабушка тайно от родителей забирает ма- ленького внука и уезжает с ним в старый родительский дом, где обитает общая род- ственница, несчастная Маня, работающая проводницей. Дядю Мишу потерявшие Павлика родители просят найти и вернуть ребенка. Во дворе дома, где мирно прово- дят время бабушка и внук, на дядюМишу нападает... петух, о котором читатель уз- нает, что «он лучше любой собаки двор охраняет, лютый». Раненый дядя Миша звонит родителям, что Павлик жив- здоров, бабушка мирно соглашается вер- нуться с внуком к дочери и зятю. Наглый петух сварен с лапшой, и дядя Миша от- правляется домой, к любимой жене, везя с собой так удачно приобретенные и счаст- ливо спасенные от вора новые чесанки. …Дядя Миша испытал большое ра- достное чувство. Он купил себе желанные чесанки, долгожданные и превзошедшие любые его ожидания. Настоящие дирек- торские чесанки, почти белоснежные, с подошвой из крепчайшей лосиной кожи, обшитые по кромкам и лампасно лосиной же ровдугой. Это было диво, отданное ему за скром- ные деньги, без всякого торгу. Подарком! Средних лет женщина, миловидная хон- горка, при нем достала их из мешка. По- везло дяде Мише. Опоздай он на минуту, ушли бы чесанки, как ни беден был народ на базаре. Нашелся бы какой-нибудь от- ветработник с папочкой. Казалось бы, ничего здесь достойно- го целой повести не происходит. Однако простая история благодаря мастерству Владимира Костина вырастает от быто- вого фрагмента сибирской семейной хро- ники до притчи, поднимаясь от иронии до почти эпической интонации. Это высоко- го уровня проза, которая, ведя свое начало из родника классики, — через писателей- деревенщиков, — освещена и отблесками Маркеса, но остается полностью в рамках реализма. Особо хорош литературный язык В. Костина, заметившего, что «ус- реднилось и выровнялось все на полотне жизни, спрятались в нем узелки, и узоры на нем фабричные, и везде говорят одно- образно, от столиц до умирающих дере- вень», но упорно сохраняющего своеобра- зие собственного стиля. Мягкая ирония «Стрельца» сменя- ется сатирой в рассказе «Баба Маша и другие» — о «шальном богатстве», сва- лившемся на старую сибирскую «старо- верскую и немецкую» деревню, в кото- рой «приказано учредить для жирных и азартных сибирский Лас-Вегас, гнездо разврата». Сатирой на писательский мир полон и рассказ «Наследство», наиболее, на мой взгляд, слабый в книге: карикату- ры на писателей гораздо более плоские, чем остальные образы «Коробка». Герой рассказа сам от литературы далек, хотя пишет письма отцу за его умерших дру- зей. Конечно, антитеза просматривается: именно герой — настоящий писатель для автора, поскольку не самоупоение и не са- мовосхваление им движет, а высокая цель: своими эпистолярными сочинениями он спасает от одиночества старика. Бывший «геолог-поисковик, шумный, раскован- ный, уважаемый всеми и уважающий себя, такой же независимый аристократ