Сибирские огни, 2019, № 6

177 ЕКАТЕРИНА КРАСАВИНА ВСЮДУ ОН БРАЛ МЕНЯ С СОБОЙ... Мы согласились. Подумали так, что мужики-то деньги на выпивку потра- тят, а этим соседкам, видимо, нужны денежки. Соседки, небось, приняли нас за богатых людей. А у нас оставалось денег совсем мало. Юрий получил гонорар сорок девять рублей и подъемные, тоже рублей пятьдесят, из которых мы уже заплатили за столик кухонный, который заказали столяру, да книжную полочку… В общем, денег у нас было в обрез. И вот наши старушки-соседки стали пилить, а мы в окно из кухни видим, как они трудятся на нас. И так нам стало совестно! Так жалко этих бедных жен- щин! Хотя мы и не виноваты были: они сами напросились. И надо бы нам самим распилить те дрова, но у Юрия и без дров было столько хлопот! И тут нужно не забывать, что он все же собкор, и приехал в Осташков работать на газету, а не дрова заготавливать. Так что некогда ему было пилить. Юра заплатил соседкам больше, чем следовало, а уж расколол потом сам, и таскали мы с ним дрова в сарай. Так мы устроились жить на новом месте. Не ахти какие удобства, но зато все свое. * * * В первый же вечер, уложив нас спать, папочка наш устроился рядом за сто- лом: разостлал газету (по студенческой еще привычке), разложил книги, каран- даши, листы бумаги… Приготовился к ночной работе. Он был теперь с нами рядом, слышал наше сонное дыхание. Это стало одним из самых дорогих его воспоминаний — как он работал ночами, а мы спали рядом. Над столом он уже навесил новую книжную полочку и расставил на ней книги: первые тома собрания сочинений Паустовского, «Землю Санникова» Обручева, томики Есенина, Пушкина, Лермонтова, Чехова, Толстого…И еще четыре толстенных тома словаря Даля. Полочки я украсила вышитыми уголка- ми-салфетками. Книги были единственным украшением комнаты. У нас еще не было шкафа, верхнюю одежду мы вешали за дверью на гвозди. Плащи и пальто висели прямо на входной двери. Иногда среди ночи, в полной тишине просыпалась Леночка, и за спиной у папы слышалось: — Па-па! Пинеси мне касивого ца-аю! Ее кроватка стояла возле теплого бока печки. Она проснется, увидит отца, сидящего тихо за столом, и молча сначала за папой наблюдает: мол, ты не спишь, ну и я не сплю, мы оба не спим, а эти-то спят. Он обернется к ней, Лена радост- но и лукаво засмеется. Этакое у них единение. Потом следует тихая просьба- песенка: «Па-па, дай мне касивого ця-аю!» Он вставал, тихонько приготавливал в чашке «красивого чаю», поил дочку и давал ей печеньице. Очень милая картина… Я думаю, что Леночка не столько чаю хотела, сколько папиного внимания. Так бывало почти каждый вечер или, вернее, почти каждую ночь. Муж писал для газеты статьи, или готовил контрольные для Литинститута, или писал очередное свое сочинение. Уж все вокруг погасят свет, весь город спит, а наш отец семейства сидит в ночи…Днем он обзванивал три района, ездил в ко- мандировки, устраивал нам жизнь — весь в семейных и журналистских хлопотах. Несмотря на житейские неудобства, нам тут, в этом тепленьком деревянном доме с окнами на три стороны, захорошело : теперь мы все вместе, у нас есть свое жилье, мы ведем совершенно самостоятельную жизнь…