Сибирские огни, 2019, № 6

173 ЕКАТЕРИНА КРАСАВИНА ВСЮДУ ОН БРАЛ МЕНЯ С СОБОЙ... тарелки с форм. Иногда снимала маленькие блюдца — эта работа не считалась тяжелой, хотя и она была не для беременной женщины: приходилось часто накло- няться, ставя тарелки на пол — это если на конвейере не было свободного места. Но потом это случилось…я стала снимать тарелки, но чувствую, что слабость одолевает меня. Пришлось признаться начальнице, что не могу стоять смену. — Ой, как же теперь? Может, еще поработаешь? — Нет, не могу. У меня уже на лбу испарина выступила. Она и сама видит, что со мною что- то неладно, я уже бледная стою, — отпустила. Пришла я домой и тихо легла в спальне. Свекровь тотчас усекла, что я за- болела. — Ты что? Я сказала, что у меня болит живот. — Ну вот, — сказала свекровь и ушла недовольная. Надо тут сказать, что мы с нею в эти дни почти не разговаривали. Когда я уходила на работу, Юрочка оставался с ней, он дружил с бабушкой, и она с внуком была ласкова, однако же не со мной. Как только она узнала, что я бере- менна, с тех пор и сердилась. К вечеру у меня все разболелось еще больше, и я уже понимала, что надо мне идти в роддом на сохранение, но ложиться в больницу мне было не с руки: Юрочку оставить не с кем, ведь бабушка тоже работала. Сообщать Юрию я не захотела, пусть сдаст экзамены, он все равно скоро уже приедет. Но пришлось-таки идти в больницу. Я оставила Юрочку на тетю Таню, соседку. Тяжело мне вспоминать все это… Скажу только, что положили меня не на сохранение, а сделали уколы, чтоб ускорить роды. И родилась моя Леночка. Преждевременно. Моя Леночка родилась в час ночи и была она столь слабенькой, что даже не пищала. Мои переживания передать вряд ли удастся. Я и тогда вся замерла, чувствуя свою вину. Моим ребенком занимались медсестры и врачи. Что они там с нею делали, мне неведомо, они скрывали от меня состояние моей малютки. А когда при- носили других детей кормить, то я ждала, что и мне сейчас принесут Леночку, но сестра, неся в конверте очередного малыша, отводила от меня взгляд. Я не спрашивала ничего у них, а тихонько плакала, и все. Я понимала, что с нею не все в порядке и что им трудно ее выходить. Мой муж приехал на третий день после рождения дочери. Он ничего не знал, не ведал и не догадывался, что ждет его дома! Потом рассказывал… Подходит он к дому, бабушка сидит на лавочке перед палисадником. Юроч- ка увидел отца и устремился к нему. Отец его сразу на руки: — Здравствуй. Как живешь? А где мама? Юрочка доложил: — Мама в больнице. Отец ему замирающим голосом: — Она на работе. Ты оговорился, милый! Тут бабушка подсказала: — Ну-ка, скажи папе, кого тебе мама в больнице купила. Огорошенный муж мой тотчас ринулся в роддом, а там его успокоили так: — Все хорошо, не волнуйтесь. Мама здорова, а девочка, может, и выживет. Как это «может, и выживет»? Значит, она может и умереть? Еще медсестра сказала, что девочка активная, так что есть надежда.