Сибирские огни, 2019, № 6

167 ЕКАТЕРИНА КРАСАВИНА ВСЮДУ ОН БРАЛ МЕНЯ С СОБОЙ... ных носках и в платке неизменном. Тетя Маруся работала на заводе, как и наша мать, — уборщицей. Сами хозяева жили в кухне, возле русской печи. А в передней части дома никто не жил. Просторная передняя — в три окна! — была убрана, как парад- ная горница, в ней никто не жил и никто не захаживал. Но и нам туда заходить запретили. В той парадной комнате стоял круглый стол и венские стулья вдоль стен. На стульях этих никогда никто не сиживал. Новенькие половички завер- шали убранство. Нас же тетя Маруся поселила в маленькой комнатке, отгороженной от передней. Тут едва помещалась кровать, у двери притиснули детскую кроват- ку, оставался еще узенький проход. Тут занимала всю стену печь-голландка. Ее зимой надо было топить (дрова предстояло нам покупать), чтобы обогревать и переднюю пустовавшую комнату. Тетя Маруся вставала рано, доила корову, потом растапливала большую печь, а мы вставали позже, потому не успевали что-нибудь сварить в той печи. Приходилось потом нам варить на керосинке. Мы обходились в основном су- пами из пакетов. Покупали готовые каши и кисель в брикетах. Для Юрочки варили кашку манную. Молоко покупали у хозяйки. Так мы и устроились. Я вышла на работу, меня поставили смазывать ма- шинным маслом сушилы. Я согласилась только потому, что тут могла приходить на работу в удобное для меня время. Приду рано утром, смажу солидолом коле- сики у сушилы и уйду. Меня никто здесь не контролировал. Был август. Вернувшись с завода, я заставала моих мужчин на берегу. Ма- ленький Юрочка играл на одеялке или щипал траву и тянул ее в рот — изучал окружающую среду. А взрослый папа Юра читал какой-нибудь учебник, кон- спектировал — готовился поступать в Литературный институт. * * * Тетя Маруся часто открывала дверь в сени и на крыльцо. От постоянных сквозняков наш маленький Юрочка сильно простудился, у него начался жесто- кий кашель! Он уже ничего не ел: пропал аппетит. Нас навестила бабушка. Она узнала, что Юрочка заболел, и теперь уже уговаривала нас вернуться. — Ну конечно, вам тут тесно! Мать оттаяла к нам еще потому, что дела наши финансовые наладились: и у Юры зарплата, и у меня. Мы уже даже повеселели: не пропадем! Мы вернулись в материн дом, поселились опять в маленькой комнатке, за перегородкой. Юрий преподавал черчение сразу в трех школах. Я работала теперь на су- шиле, снимала с форм хрупкие сухие тарелки. И я стала побольше зарабатывать. Опять мы с матерью уходили на завод, меняясь сменами: если она шла в первую, я — во вторую, и наоборот. Чаще всего я ходила на работу в ночную смену. Мне было так удобней: весь день дома. Третья смена начинается в половине двенадцатого, а конец работе — в поло- вине шестого, утром. Ночью в цехе так же светло, как и днем. Спать не хочется, работаешь же! И все вокруг работают. Даже весело. Кто-то рядом разговарива- ет громко, кто-нибудь даже и песни поет. Пела и я. Особенно где-то часа в три ночи, когда так клонит в сон.