Сибирские огни, 2019, № 6

153 ИГОРЬ МАРАНИН СИБИРСКИЙ ЛЕГЕНДАРИУМ — Если ваше высочество дозволите сказать откровенно, всем бедам на све- те одна причина, и все терпят за одну вину: Адама и Еву. Я потерпел за Еву. По формальному обвинению в упущении пленных турок удачливого сопер- ника всесильного князя лишили чинов и отправили в Сибирь. Пятьдесят два года (с 1790 по 1843-й) Василий Романович прожил в Иркутске. Приобрел здесь дом, женился. Жизнь продолжала раскачивать его на волнах удачи, то поднимая вверх, то низвергая обратно. Ему хватило средств, чтобы купить дом, но оставшие- ся деньги и драгоценности у него похитили, он разбогател на торговле нюхательным табаком и снова обеднел после введения откупа (частного сбора налога). Срок его ссылки не был точно определен, а в столице давно забыли о потемкинском сопер- нике. Лишь в 1839 г. Николай I, узнав из доклада, что в далекой Сибири живет 102-летний ссыльный, распорядился его освободить и выдать тысячу рублей. В 1843 г. в возрасте 106 лет Щегловский приехал из Иркутска в столицу, преодолев шесть тысяч верст по тряскому Сибирскому тракту. Бывший ссыль- ный моментально стал главной новостью столицы и был осыпан милостями. О нем писали популярные столичные журналы — «Отечественные записки», «Русский инвалид», «Современник» и даже «Журнал для чтения воспитанни- ков военно-учебных заведений». А литератор Борис Федоров в 1844 г. издал книгу «Стосемилетний старец в Петербурге». Несмотря на возраст, Щегловский был намерен вернуться в Иркутск, став- ший его второй родиной. Но сделать этого не успел: в 1845 г. он скончался в столице, совсем немного не дожив до 108-летия. Актриса За несколько дней до наступления 1905 г. в Екатеринбурге скончалась Евдокия Алексеевна Иванова — драматическая актриса, блиставшая на сцене местного театра. Точный возраст ее никто не знал, поэтому в немногочисленных некрологах писали о «редком примере долголетия». По словам самой актрисы, она застала войну с Наполеоном двенадцатилетней девочкой, а значит, прожила сто четыре года. Иванова родилась крепостной в имении матери Ивана Серге- евича Тургенева. Варвара Петровна Лутовинова (в замужестве — Тургенева) красотой не блистала, но при этом обладала поразительной энергией: она лихо скакала на лошади, стреляла из карабина и любила играть в бильярд. Это была властная женщина, но вряд ли о ней помнили бы потомки, если бы не сын. Иван Серге- евич написал со своей матушки образ барыни в «Муму», а в его воспоминаниях есть такие строки: «Матери я боялся, как огня. Меня наказывали за всякий пус- тяк — одним словом, муштровали, как рекрута. Редкий день проходил без розог; когда я отважился спросить, за что меня наказали, мать категорически заявляла: — Тебе об этом лучше знать, догадайся». Но при всем своем самодурстве Тургенева была способна на щедрость и по- рыв души. Актриса Иванова отзывалась о хозяйке как о женщине строгой, но справедливой. В позапрошлом веке актеров набирали не так, как сегодня. Известный антре- пренер Соколов ездил к помещикам, державшим театры, и внимательно смотрел игру крепостных. Тех, кто понравился, покупал или брал на оброк в обучение. Поиздержавшиеся за время войны с Наполеоном дворяне охотно продавали доморощенных артистов. Юная Евдокия произвела на Соколова хорошее впе-