Сибирские огни, 2019, № 6

133 НАДЕЖДА КРАВЧЕНКО ВОРОН ВОРОНУ... нец в зоревом сиянии утра увидел на правом берегу Кема русский острог, что отделился от немирных земель глубоким рвом, оскалился клыкастыми надолбами, ощетинился высоченными стенами. Сник и заробел бег. Но вдруг им навстречу гостеприимно перекинулся деревянный мост. За воротами обрисовался стройный шатер православной часовни. Точно пять юрт, поставленных друг на друга, высились бревенчатые крепостные башни. Едет Курага и дивится: только недавно крепость была заложена урусами, а уже избы-то, избы как грибы кучнятся, подле них амбары гро- моздятся, погреба глубоко в землю врылись. А вот и терем! Двухъярусный, из огромных свежеошкуренных лесин, с покатой тесовой крышей, с высоким резным крыльцом. А на крыльце уже ждет-поджидает именитого инородца и благосклонно лыбится в гу- стющую бороду дородный воевода Римский-Корсаков. Зовет князца в просторную избу. Курага поклонился и улестил служивого связкой мягкой рухляди. Погладил воевода искристый мех черных соболей, остался доволен. Веж- ливо пригласил к застолью: — Не побрезгуй, друже, нашими убогими яствами. Спробуй-ка, князь, русский харч. Вон тебе севрюжья ботвинья, и капустка квашеная, и рябчики в сметане. А на лавке под иконами уже сидел русоголовый, с длинными обвис- лыми усами, развеселый мужичок в серой холщовой рубахе навыпуск и бурых льняных штанах. Сразу видно, лапотник! Менжуется князец: лест- но Кураге сиживать с самим воеводой, да не по чину ему потчеваться за одним столом с низкородным русским. Воевода, заметив его замешательство, ухмыльнулся в окладистую бородищу, панибратски хлопнул князца по плечу и гулко забасил: — Да ничаво! Эт не зазорно — сиживать за одним столом с моим давним знакомцем и тезкой Михайлой Коссевичем. Он дока, рудознатец и по кузнечному делу зело горазд. Так што почитай за честь. За такими, как он, Русь-матушка казной полнится. — И спросил сермяжного мужи- ка: — Удоволен ли ты, дорогой гостюшка, застольем? — Благодарствую, — куражится тот, в упор глядя на Курагу. — Я маловытен, с меня и хрена с редечкой довольно. Хлебосольный Римский-Корсаков коротко хохотнул и воскликнул, как заздравную спел: — А для знакомства сердешного давайте-ка, други, да под пельмеш- ки по малому ковшику водочки хряпнем! И штоб она по душе, как бара- шек по лужочку, весело пробежа-а-алася! И хряпнули. У Кураги глаза на лоб выкатились. А воевода с кузне- цом перемигиваются: знай наших! Лакомится князь незнакомой снедью и подвоха не чует. Воевода меж тем к кузнецу обернулся и тихоречиво этак медовым голоском: — Эх, друже Михайла! Веселы привалы, хде казаки запевалы. А не разодолжишь ли песней душевной, штоб сердцу стало горячо? Тот давай отнекиваться: