Сибирские огни, 2019, № 6

123 НАДЕЖДА КРАВЧЕНКО ВОРОН ВОРОНУ... чо мальца. Облаченный в запыленную, вытертую временем хламидку из лосиной шкуры, подпоясанную бечевкой, старец едва волочил худые ноги в дырявых сагырах. — О, да это же хайджи, народный сказитель! Вот кто мне нужен! — воскликнул Курага, вдруг вспомнив, что слышал об одном знатном чай- зане, у которого прижился прикормленный хайджи и на всю степь славит благодетеля в своих сказаниях. — Я — сиятельный Курага! Не какой-то там чайзан, а наследный бег. Мне и почет особый. Повернулся, кликнул прислугу и приказал позвать сказителя в юрту. А сам занял хозяйское место. Осторожно, с помощью мальца переступил порог бродячий певец — высокий старик с грязными сивыми космами. Его впалые тусклые непод- вижные глаза замерли на юной Айго. Та тихонько взвизгнула и прикрыла выпуклый животик ладошками, боясь сглаза. Дочь Побырган во все гла- за уставилась на слепого хайджи, даже рот забыла закрыть. Курага повел бровью, и покорная Абахай со вздохом приняла из рук оборвыша почер- невший от времени чатхан. Бережно положила на сундук. Предложила омыть руки и пошла за кувшином. Пригляделся князец, засомневался: «Поспешил я, однако. Больно дряхл старик. Поди, имени своего не помнит, не то что героические сказа- ния. Стоит ли тратиться? Понятно, что старый человек — убыль в пище, а еще и голодранцы понабегут со всего улуса на дармовое угощение. Из- вестное дело, имя гостя с желудками соседей повязано. Ну да делать не- чего. Обычай предков! Прогонишь — мигом сплетня облетит степь: мол, скуп бег, не уважил хайджи, обидел почтенного старца». Он повернул голову к очагу, закрыл на миг глаза, взмолился: — Чалбах-тес, хозяйка очага, отврати меня от беды! И перевел взгляд на подростка. У того на рожице изумление. Еще никогда не видал бродяжка такой огромной войлочной юрты, такого бога- того убранства. На женской половине изящные буфетные полки, полне- хонькие китайской фарфоровой посуды. На мужской половине широкая деревянная кровать, покрытая теплым собольим одеялом, с алым шел- ковым покрывалом и вышитыми пуховыми подушками. Над кроватью яркий узорчатый ковер и золотистый парчовый полог. А рядом кованые сундуки с байским добром. «Да, да, — подстегивал удивление оборвыша Курага, — и скота у меня великое множество, и земли немерено. И клейменных моим пер- стнем рабов тьма. Кошма богата, да не для твоего брата, серая кость». И Курага стрельнул глазами в сторону мальчишки. Понятливая Абахай, брезгливо тыча пальцами в спину, выпроводила поводыря в юрту для слуг. Одышливо пыхтя, бег поднялся навстречу гостю и в знак особого уважения поприветствовал поднятыми вверх руками. Елейно поинтересовался: — Позвольте узнать ваше почтенное имя? — Я Ойдан, народный сказитель горловым пением хай, — едва слышно произнес старец, точно корявый улусный осокорь прошелестел листьями.