Сибирские огни, 2019, № 6

122 НАДЕЖДА КРАВЧЕНКО ВОРОН ВОРОНУ... мужу тряпицу. Супруг скривился на несвежую ветошь, свирепо глянул на жену заплывшими глазами и молча швырнул тряпку в сторону. Поняв, что оплошала, Абахай с виноватым видом подала ему другую. Курага — ни слова, ни полслова. Только жадно хлебал и мысленно честил старшую жену: «Ссохшийся бурдюк с желтыми костями! Ишь, вырядилась! Да толку-то! Чадящая головня! Ни света от тебя, ни тепла. Нетель пусто- брюхая! Только и сподобилась на девку, да и то на одну...» И он покосился на дочь, что сидела на женской половине юрты. Шестнадцатилетняя Побырган внимательно наблюдала за отцом из-под пушистых ресниц, так похожих на крошечные беличьи хвостики. Карие глазенки на милом личике лукаво зыркали то на отца, то на мать. Следи- ла, чтобы тот ненароком не обидел мать и не надсмехалась над ней юная соперница Айго. Кураге да не знать любимую доченьку? Потому-то в ее присутствии крепко держал на привязи свой брехливый язык. «Вот лиса! — размышлял отец. — Наверняка запомнит, улучит мо- мент и исподтишка отомстит. И все это с невинной улыбочкой. Не девка, а зловредный дух айна! Всем взяла, да все одно не батыр. Ну и какой я без наследника бег?» Не удержался и с надеждой обласкал маслеными глазками вторую, молодую жену. При этом сытно причмокнул, облизав мясистые губы, и восхитился про себя: «Булочка моя сладкая, пышная, так бы и съел! Пре- лестница Айго! Заря моя, лунный свет ночей, услада чресл моих!» И за- пил сладострастное волнение крепкой аракой. А заря его сердца, услада дряхлеющих чресл сидела, капризно на- дув губки, и нежными пальчиками ковырялась в еде. Притворялась, что ее прямо-таки воротит от пресного сыра. Имела право. Ибо под сере- бристо-голубым подолом шелкового платья едва-едва, но уже наметился животик. И Айго пребывала в полной уверенности, что родит господину сына. Даже двух. Потому что сегодня утром ей попалось яйцо с двумя желтками, и она воровато его съела. Теперь на правах беременной требует себе то кровяную колбасу, то пенки вареного молока и даже запретное для всех женщин мясо с лопатки. Височные подвески на ней не медные, как у Абахай, а серебряные, с двуглавыми рублевиками и шелковыми кисточками. И каждая соединя- ется на груди фигурной и тоже серебряной цепочкой. Особый знак благо- склонности повелителя. Сыт и доволен Курага. Возблагодарил за пищу высшие силы, тяжело поднялся и вышел из юрты, оборотив щелки осоловелых глаз к ласковым солнечным лучам. Чего еще желать? А как открыл глаза пошире, понял сразу — чего. Красному гостю — красное место И увидел князец, что по дороге в улус бредут двое нищих. Впереди чумазый оборвыш лет двенадцати с древним чатханом через плечо. За ним слепой старец, костлявая рука которого судорожно цеплялась за пле-