Сибирские огни, 2018, № 4

94 ВЛАДИМИР ЗЛОБИН КАК СКРИПИТ ГОРОХ черкивающее не факт, а процесс: мол, ты не просто встал, а растянул это вставание во времени, позволил себе не сообщить о пробуждении, а зна- чит, вышел из-под контроля, стал независимым и тебя надо немедленно одернуть. Естественно, Лидия Михайловна не имела в виду ничего по- добного, но вопрос считывался как проявление власти, и это раздражало раньше, чем тело успевало налиться гневной кровью. — Встал! — еле сдерживаясь, крикнул Юра. — Иди завтракать! И все повторялось. Требование посмотреть в глаза, которых не было. Сковородка, таблетки, чай. Колыхнувшаяся крышка погреба, когда на нее взгромоздился кот, и не требующий ответа вопрос: «Вася пришел, что ли?» Затем огород, отшельническое созерцание гороха, радостно тяну- щегося к солнцу, и возвращение под крышу для нового, предобеденного наставления. — Это просто засада, я уже так не могу! — жаловался Юра но- чью, когда шарился по садоводческому обществу с друзьями. — Я знаю, что ничего стремного не происходит, но... Да блин! Страшно — это когда человек кандидат наук, а с ним разговаривают как с ребенком. У нас ни- чего такого... А все равно бесит, бесит, бесит! Я готов уже матом крыть! Во мне столько всего накопилось, но я просто не в силах это высказать. Не знаю как, чем, что... Понимаете? Приятели подобрались сезонные, с какими общаешься лишь пару месяцев в году, поэтому дружба между ними была натянутой. — Да, Юрец, это вообще адок! У меня бабка с ума сходила. Ушла в огород, а чайник выключить забыла. Он расплавился, пожар начался... Хорошо, я увидел! Я ей потом говорю: «Старая твоя башка, если ты ни- чего уже не помнишь, то проверяй все по десять раз!» Чуть дачу нам не спалила! Чем больше приятель говорил, тем больше не соглашался с нимЮра. Ему не приходило в голову оскорбить Лидию Михайловну. Мучившая Юру озлобленность возникала не по объективным причинам: нудные ста- риковские поучения и рядом не стояли с необходимостью менять подгуз- ники, — а из-за какого-то неуловимого чувства, может быть даже звука, который Юра слышал, но никак не мог разобрать. Он хотел понять, по- чему злится, хотя знает, что злиться не надо, и, если он понимает и все равно злится, означает ли это, что дело в нем самом, или речь все же о чем-то более тонком и страшном? Друзья по пиву не смогли уловить нить рассуждений, и Юра, рас- прощавшись, отправился домой. Шел второй час ночи. Окна дачи горели. На веранде Юру встретила Лидия Михайловна, одетая в одну ночнушку. Бабушка спала, положив локти на колени и уронив голову на грудь. В некрашеный пол уперлись распухшие босые ноги. Юра отметил, что пора бы подстричь на них ног- ти. От звука хлопнувшей двери старушка всхрапнула, подняла голову и уставилась на внука. — Пришел, слава богу! Юра ничего не ответил. Он протиснулся к дивану и демонстративно стал раздеваться. Одежда резко шаркала в воздухе.