Сибирские огни, 2018, № 4

41 ГЕННАДИЙ БАШКУЕВ ЧЕМОДАН ИЗ ХАЙЛАРА выплыл, сбросив шинель, вещмешок, котелок, сапоги — все, что тянуло ко дну. Все, кроме автомата ППШ на шее. Этот геморрой хуже любого гайморита. Эту беду не подпалить керо- сином. Не вырезать штык-ножом. Не выжечь ротным огнеметом. Опу- холь расползалась по-пластунски, пожирая здоровые клетки, а по ночам перегруппировывалась, подтягивала резервы для решающего броска. Оставалось идти ко дну. В темно-свинцовые воды диагноза. И тут я запил. Я бы, может, не сорвался в штопор, кабы не два случая накануне. Направляясь к урологу в черных очках (зачем нацепил, непонятно), за- вернул в магазин без всякой цели. На самом деле цель была: я неосознан- но тянул время. Дворник сгребал кучи рыхлого грязного снега с тротуара на обочину проезжей части. Я поднял воротник. Дул мартовский ветер. Низкое небо раздавило солнце, и оно подтекало яичным желтком из-под свинцовых пластинчатых туч. Высокое крыльцо магазина обычно облепляли бабки, торговки лу- ком, чесноком, серой, домашними соленьями, а то и чекушками паленой водки из-под полы. Дурная погода их распугала, на стульчике нахохли- лась одинокая тетка. Пальцами в обрезанных шерстяных перчатках она раскладывала на ящике свой товар — бумажные и тканевые цветы. Такие носят на кладбище. Я рванул тяжелую дверь универсама. Купил сигарет, хотя дома лежал блок фальшивого «Винстона», и на выходе, в тамбуре, обнаружил попрошайку. Представители этой древней профессии выглядят одинаково: пуховик невнятной масти на раз- мер больше, засаленная вязаная шапочка, растоптанная обувка, картонка с косыми буквами в руках и обязательно — смиренный и тусклый взор. А тут женщина средних лет, одетая не лучше, но и не хуже, чем посети- тельницы магазина, держала отпечатанный на принтере текст. И смотрела на проходящих не уводя взора, словно не просила подаяние, а находилась здесь по служебным обязанностям, рекламировала товар или кандидата в депутаты. А главное, у нее были накрашены губы! Я замедлил шаг — меня толкнули, извинились — и вгляделся в ли- сток бумаги, который был наклеен на кусок ДВП: «Внимание!!! Не про- ходите мимо! Срочно нужны деньги на лечение мальчика…» Н-да, текст не отличался оригинальностью. В шкодливые годы реформ сотни таких мамаш стояли в подземных переходах. — На что деньги? — достал я пачку «Винстона». — Здесь же написано! На операцию, — с достоинством разлепи- ла кровавый рот просительница и выдавила ямочку на припудренной щечке. Она не выглядела несчастной, всем видом показывая: гражданин, если любопытство праздное, то идите себе дальше. — А какая… операция? — холодея от сквозняка и надвигающегося ужаса, спросил я, убеждая себя, что это очередная туфта, лапша на уши сердобольным простакам.