Сибирские огни, 2018, № 4

26 ГЕННАДИЙ БАШКУЕВ ЧЕМОДАН ИЗ ХАЙЛАРА часть моего достоинства. На влажную подтаявшую землю упал бутерброд в целлофане, а следом — нефритовые шарики. Немолодая девушка закричала: — Фу, Дина, фу! На-на-на! Хозяйка, отвлекая, сунула под собачий нос надорванный пестрый пакетик с шариками корма. Но пинчер и ухом не повел. Проглотил бутер- брод с целлофаном и — мама дорогая! — вместе с нефритовыми шарика- ми. Слизнул будто корова языком. На меня напал столбняк, как после укуса бешеной собаки. Псина вы- плюнула на землю жеваные клочья целлофана. Потом, чихая, отрыгнула шарик. Один. Второй бесследно пропал в пасти собачьего урода. Сука и есть! Я заорал так, что подростки в песочнице прекратили гогот, а бабка перестала выбивать половики у гаражей. — С-собака! Отдавай, язык вырву! Тварь! В рот компот! Я замахнулся. Псина добродушно оскалилась, зевнула и вывалила язык набок. — Что вы орете, будто сожрали ваши яйца? — опомнилась хозяйка. — Хуже! Сожрали меня! Я обтер нефритовый шарик, сунул за пазуху. Перевел дух. Стараясь сохранять спокойствие, отчеканил: — Сделайте что-нибудь, девушка. — А что я могу сделать? — растерялась старая девушка и стала ста- рее: щечки обвисли еще больше. — Не знаю… Вызовите рвоту… два пальца в рот, — с отвращени- ем вспомнив недавнее, забормотал я. — Ну, как это делают пьяницы… — Вы когда-нибудь видели пьяную собаку, гражданин? — усмехну- лись в ответ. — Видел! Только что! — вскричал я. Собака зарычала, обнажив клыки толщиной с палец. Пребывая в шоке, я ничуть не испугался. Хозяйка на всякий случай пристегнула по- водок к ошейнику. — Скажите, какая нормальная собака будет жрать нефритовые кам- ни?! Только пьяная! — Наверное, она перепутала их с шариками корма… они похожие… — предположила владелица пьяного пса. —Так это камни? Драгоценные? — Да, черт вас дери вместе с вашей псиной! — Это пинчер, — обиделась женщина. — Да? Сделайте пинчеру клизму! — Она что вам, человек? Шапочка сбилась набок, обнажив чистый лоб. На нем пролегла лег- кая бороздка. Пинчер гавкнул: «Ага!» — Вот что. Сколько стоит ваш камешек? Я заплачу. — Она стала рыться в сумочке. — Он бриллиантовый, на сто карат! — взорвался я. — Семейная реликвия, ясно вам? — Реликвия должна храниться дома, а не в кармане с бутербро- дом, — веско заметила оппонентка.