Сибирские огни, 2018, № 4

14 ГЕННАДИЙ БАШКУЕВ ЧЕМОДАН ИЗ ХАЙЛАРА заслоненный санаторным фасадом с белыми колоннами, — темной сторо- ной Луны. Точная судьба деда Исты неизвестна для самого НКВД. Думаю, он выпал из бешеного коловращения внутренних дел, с миллионными оборо- тами судеб, его слабый крик потонул в скрежете канцелярского конвейера. Делопроизводители, не снимая окровавленных нарукавников, не успели даже толком зарегистрировать Исту Мантосова, и он сгинул в лагере под безымянным номером. Без чемодана. В лагерях первым делом люди лишались чемодана: его потрошила как вохра, так и воры, блатные. Чемодан был знаком благополучия, осколком прежней гражданской жизни, вызовом системе — и представлял угрозу. Острую, что заточка. Могли по инерции выпотрошить и владельца чемо- дана. Уже на пересылках по совету бывалых зэков и по собственному наи- тию шедшие по этапу стремились от ноши избавиться вместе с содержи- мым — по дешевке, за теплую вещицу, за пайку. Но формально чемоданы не воровали, их начинку досматривали, выменивали. Посему дерзость хайларских воришек неописуема. Как я уже го- ворил, в Китае ворам прилюдно отрубали правую руку. Или забивали на месте преступления. Еще одна душевная ампутация нашей семьи тому пример. «Отхончик» — так буряты любовно называют самого младшего в семье. Отхончик Мантык украл на хайларском базаре морковку. Ба- бушка Елена держала небольшой огород — сплошь картошка и лук; мор- ковка считалась баловством. Десятилетний Мантык в тот злосчастный день был свободен от пастьбы коров, но и в школу не пошел (бесплат- ные завтраки давали лишь успевающим ученикам). Пойманный с пучком морковки, Мантык был нещадно избит торговцем, да так, что из уха по- шла кровь. Никто из взрослых не подумал вмешаться. Домой его привез русский извозчик. Всю ночь мальчик кричал, а под утро затих… Иногда мама, уже выйдя на пенсию, просыпалась среди ночи и пла- кала, вспоминая младшего братишку. Слезы копились в морщинках и изливались мне за ворот, холодя шею, когда я обнимал маму. Поводя плечами, я думал: дать бы по ушам торговцу морковкой и заодно вору, подменившему чемодан! Можно кирпичом. Рука бы не дрогнула. Рыноч- ные торгаши и воры суть одно и то же. Две стороны одного кирпича. Несомненно, пособниками воров стали паника и давка на перроне Хайлара. Здешний вокзал хоть и каменный, но одноэтажный, с окна- ми, заложенными деревянными щитами. Стыдливые кирпичные буквы «Хайларъ» на торце (строили русские каменщики), зато на фасаде имя города китайскими иероглифами. Из-за наплыва отъезжающих вокзал закрыли. Билеты не продавались, кассу заколотили доской. Места в ва- гонах негласно предлагалось брать штурмом. Так и случилось. Едва на мосту появился паровоз из Цицикара, пыхтящий и дымящий сизым дымком, что старый курильщик (видать, топили второсортным углем), люди обратились в стадо овец. В толпе слу- чилось движение. Возгласы на русском, китайском, монгольском языках и плач детей метались по маленькой площади. Раздался гудок, завизжали тормозные колодки, в воздухе наперегонки со снежинками полетели чер-