Сибирские огни, 2018, № 4

144 СЕРГЕЙ ЗАПЛАВНЫЙ «НЕПРОЛИВАШКА» ЛИПАТОВА — Это почему же? — Опохмеляться не умеет. Если начнет праздничать, на полную катушку заводится. Со своими — ладно, мы-то знаем, как помочь ему обороты сбавить. А в командировках подсказчиков нет. Народ там простой, гостеприимный, на таких людей, как Виль, падкий. Интересно ему с умным человеком пообщаться, про жизнь с души на душу потолковать. О Виле и говорить нечего. Он в глубин- ку для того рвется, чтобы иметь точку отсчета. А люди-то вокруг разные. Газет- чиков не все любят, особенно за критику. Ну и начинают из мухи слона делать… — Теперь ясно, как Липатов в «Причулымской правде» оказался, — сооб- разил я. — Его туда на перековку отправили. — И правильно сделали! — подхватил Бережков. — Счастье не конь, не везет по прямой дороге…Другой бы на месте Виля обиды взялся копить, само- любие показывать, а он — нет. Тихо-мирно в работу впрягся. И снова, заметь, в отделе писем. Во какой это универсальный отдел! Гордись, старичок… — Чем гордиться-то? — Тебе пока и впрямь нечем. Обживись сначала, себя покажи… А Виль к тому времени уже заматерел. Вот и устроил себе в «Причулымской правде» «дом творчества». Сел да и накатал повесть «Шестеро». Короткая такая, остро- сюжетная, по отзывам московских критиков, «мускулистая». Про то, как моло- дые нашенские трактористы повели себя в экстремальных условиях. Тут тебе и сибирская героика, и яркий психологизм, и морально-этические проблемы. Журнал «Молодая гвардия» сходу ее напечатал. А Читинское издательство так и вовсе отдельной книжкой выпустило. Одним словом, дорос человек до лейте- нантских звездочек в литературе. Отсюда мой тебе второй совет: хочешь чего- нибудь добиться, наберись терпения. Не получается — не паникуй. Свой голос ищи, своих героев, свою тему. Вот как Виль! — И где он теперь? — В Читу, на родину предков махнул. Сперва газетой Забайкальского во- енного округа рулил — «На боевом посту» называется. Сейчас — собкор газеты «Советская Россия» по Забайкалью. Словом, вверх по служебной лестнице по- шел. Но и писательство не бросил. Таков уж закон природы: всяк на свою ногу хромает… И вот тебе мой третий совет: через недельку-другую попросись у Титовой в командировку. Хоть к речникам, хоть к лесорубам… Быт, культура, отдых, чаяния трудящихся…Заодно сравнишь написанное Вилем с тем, как оно в жизни ведется. Для тебя, по-моему, это лучший самоучитель. — И куда лучше попроситься? — загорелся я. — В Колпашевский район или в Причулымье? — А хоть куда… Нарымский край, он ведь такой — отсюда и досюда. — Бережков раскинул руки, словно желая раздвинуть стены отдела писем. — Как выразилась одна московская критикесса, «страна Липатия». Виль по ней свои литературные дорожки надежно протоптал. Их по названиям населенных мест определить можно. Взять, скажем, Тогур, его школьные пенаты. О нем у него много написано. Он что-то укрупнил и домыслил, а что-то из других мест перенес. Пришлось название подретушировать. И появился литературный Тагар. Точно так же Колпашево превратилось в Пашево, Кривошеино — в Косошеино, Чичка- Юл — в Чила-Юл, а Томск — в Ромск. Может, и не совсем складно, зато узна- ваемо. И к автору никаких претензий. — Тут Бережков глянул на ручные часы и охнул: — Заговорились мы с тобой, старичок, а мне репортаж сдавать надо. — Спасибо, Борис Ростиславович, за культпросвет! — Вот приедет Виль, — хохотнул Бережков напоследок, — я вас и позна- комлю. А «спасибо» до той поры прибереги.