Сибирские огни, 2018, № 4

138 ДАВИД ШАХНАЗАРОВ ГОРА лишнего, оттого всегда весел и заразительно хохочет; отец Матео великолеп- ным почерком переписывает святые тексты; отец Томас — живой и юркий старик, его здесь все любят; трудолюбивый отец Сантьяго — тот, что помо- ложе, — великолепно рисует; отец Жорди верит истово и молится без конца. Братья смотрят в тарелки, пережевывают кашу. Сегодня другая, тяжкая тишина. Настоятель долго не может подобрать слов, совсем не ест, молится, наконец говорит: —Они будут нас пытать, спрашивать о девушке, заставят предавать друг друга. Заклинаю вас: сразу предайте меня, не мучайтесь! VII. Факелы, кирасы и шлемы, багровые флажки на алебардах — меч и лавровый венок. Солдаты теснили заспанных монахов к монастырской стене. В глазах братьев застыл ужас. «Неужели кому-то пришло в голову, что будем сопротивляться?» — подумал отец Марк. Его грубо толкнули к стене. — Не бойтесь! — громко, почти с досадой крикнул он. К нему быстро подошел низенький человечек в простом монашеском одеянии. Сухой, как ковыль, но разве монах должен быть толстым? — Отец Марк? Какой знакомый голос! Простое лицо, не лицо лгуна, острый чистый взгляд — добрый человек, монах. Как это не вяжется с тем, что он делает! — Ты совершенно прав, отец. Вам нечего бояться. В конце концов, мы все алчем Царства Божьего. Солдаты забавлялись, тыча жирное тело отца Бартоломи древками алебард. Отец Марк с осуждением повернулся к инквизитору, будто это он тыкал Бартоломи. — Перестань. Мы сделаем что должно. Отец Марк сидел прислонившись к стене, тяжело дышал и слушал дыхание братьев. В темном спертом воздухе крипты было невозможно заснуть. К утру он совсем обессилел от дурных мыслей, бродивших по кругу, и задремал. «Я здесь, с тобой, не бойся», — погладил его кто-то по лысой голове прохладной рукой. Марк понял, что спит, и опять не смог узнать знако- мый голос. Заскрежетал замок. Двое солдат вошли и увели отца Бартоломи. Упирающегося, обильно потеющего отца Бартоломи завели в темную келью. Он так громко дышал! Его дыхание отражалось от стен. Высоко над головой ничего не освещало рассветное пятно окна; вокруг бродил злой свет свечей. В центре стоял большой стул, на ручках и в ногах были прикреплены кожаные ремни. Стул принесли с собой солдаты. Отец Бартоломи увидел стул с ремнями и сразу сдался: