Сибирские огни, 2018, № 4

134 ДАВИД ШАХНАЗАРОВ ГОРА — Именем Черной Мадонны, уходите! Крестьяне, услышав это, отшатнулись. Марк тяжело ступил на землю, прошел мимо удивленных братьев и пошел спать. III. На Горе все другое: бесконечный день вдруг сразу кончается. Пред- ставь жизнь на Горе, представь эту длительность и этот конец. Длительность начинает звенеть сквозь непроглядную тьму. Кажет- ся, тьма стала меньше, а свет — больше, тьма все так же непроглядна, но что-то изменилось. Еще совсем темно, но это уже другая, ожившая, сверчащая темнота, а скоро запоют птицы. Гора окружает их повсюду, внутри и снаружи. Кажется — замурова- ны в нее, кажется — свободны. Когда из долины пришли пастухи и начали строить храм, отец Марк был маленьким послушонком. Он и теперь все еще не знает, как быть настоятелем. Просто живет в монастыре на Горе сколько себя помнит, никогда не был внизу, кроме самого детства, а детство помнит урывками, красками, мамой, душевным покоем и душевной радостью . До храма стоял деревянный сруб, а до него, говорят, не было ниче- го, только Черная Мадонна была всегда. Гора и есть первозданный храм Черной Мадонны. Когда монахи выстраиваются в очередь и идут по ступеням целовать ей руку, отец с содроганием ждет ее холодного прикосновения. С детства боится ее, пытается привыкнуть, слушать, верит и молится без конца, но все равно, прикоснувшись, содрогается и бежит. Он трудно встал, хрустнул одеревеневшей спиной. В темноте при- вычно дошел до столика, зачерпнул из таза воду, остудил горячечное лицо, омыл шею и лысую голову. Тихо прошел по коридору мимо келий спящих братьев и вышел во двор. Скрипнули ворота; будто в ответ, утка крикнула, как больной ребе- нок. Утки летели над его деревней, висели ощипанные в лавке мясника. «Все напоминает обо всем», — подумал отец Марк, вспомнил маму и яблочные пироги, а вкус утки вспомнить не смог. Он подошел к обрыву — внизу была тьма. Стоял и смотрел, как без- думно пробуждается мир; не молясь и толком ни о чем не думая, встретил рассвет. IV. Комната уже пропиталась ее приятным звериным запахом. Девушка спала на тюфяке, завернувшись в одеяло, в дальней комна- те домика для паломников. Отец Марк тронул ее за плечо — она вскрик- нула, протяжно и горько, вдруг заговорила во сне пряным гортанным го- лосом.