Сибирские огни, 2018, № 4

особенно хорошо бродить по парку Горького и ВДНХ. Теплый весенний вечер, в который даже запертые в глухих пробках люди кажутся не более чем туристами, мирно любующимися видом центра столицы. Постепенно ход мыслей профессора начал меняться, поддаваясь окружающему на- строению. «Не лучше ли написать анонимку? — размышлял он. — Ведь долж- но же посольство рассматривать подобные письма, раз речь идет о спа- сении человеческой жизни?» Задав себе этот вопрос, он без колебаний ответил на него положительно. У него созрел новый план. «В отель! — сказал себе Геннадий Алексеевич. — Написать в по- сольство я могу и оттуда. Обстоятельное, умное письмо, внушающее до- верие стоящей за его строками интеллигентной, образованной личностью, которое мне непременно удастся сочинить в спокойной обстановке гости- ничного номера». В голове Геннадия Алексеевича уже начали оформ- ляться некоторые наметки будущего обращения. Он мысленно шлифовал их, предложение за предложением, доводя формулировки до совершен- ства. У него была прекрасная память, позволявшая сохранить каждый речевой оборот, каждый эпитет, каждую метафору и возникавший в свя- зи с этим тонкий подтекст анонимки, без которого было нельзя обойтись порядочному человеку, описывающему такое мерзостное явление, как проституция. Но через час, поднявшись в номер, профессор обнаружил, что уже поздно и что он смертельно устал после трудного дня перелета. Только подумать, как быстро идет время в Москве! Завтра ему предстоял от- ветственный день, и нужно было как следует подготовиться: перечитать доклад к конференции, погладить с дороги костюм и рубашку, выспаться наконец. Заниматься сейчас анонимкой — значит жертвовать своей бу- дущностью. Не слишком ли большая плата за доброту? «И если б вся проблема заключалась только в написании самого тек- ста, — рассуждал Геннадий Алексеевич. — Ведь, чтобы отправить пись- мо, необходимо создать новый аккаунт под вымышленным именем. А это займет уйму времени, которого у меня нет». Для профессора, недавно с блеском защитившего докторскую диссертацию, одно название которой для девяноста девяти процентов людей показалось бы древнеегипетской тарабарщиной, регистрация нового ящика электронной почты виделась сейчас практически неразрешимой проблемой, похлеще доказательства теоремы Ферма или, скажем, создания машины времени. «Завтра, — сказал себе профессор Петров, горько вздыхая. — Зав- тра я обязательно напишу, но не сегодня. Все равно час давно поздний и в посольстве никого нет». С этой мыслью Геннадий Алексеевич лег в постель и почти сразу уснул. Утром он почувствовал себя выспавшимся и бодрым. Повязывая галстук и надевая любимый пиджак, он насвистывал веселый мотивчик.