Сибирские огни, 2018, № 4

103 ВЛАДИМИР ЗЛОБИН КАК СКРИПИТ ГОРОХ — А знаешь, почему все злятся? — тихо спросил Юра. — Потому что я старая и глупая! — фыркнула бабушка. На секунду почудилось, что вот сейчас-то он освободится. Что из его рта вот-вот вырвется крик или выпадет что-нибудь жесткое, сухое — то, от чего першило в горле. Но чего-то не хватало. Чего-то очень важного и в то же время неясного. — Ты не видишь разницы между общением и подслушиванием, — Юра начал отповедь совсем не с того, — вот почему тебя на дачу со мной отправили. Чтобы родители от тебя отдохнули. Юра произнес эту банальность тихо, спокойно, даже доброжела- тельно. Он не хотел обидеть. Он не понимал, как такое можно сделать, и не находил в себе сил топнуть, заорать — он вообще никогда не орал на бабушку, не обзывал ее бабылой или кем-нибудь в этом роде. Он просто произнес местоимение, превратившее живого человека в вещь, от кото- рой другие, по-настоящему живые люди вдруг захотели отдохнуть, как отдыхают от вида старых обоев. Выпад показался Юре смертельным, но Лидия Михайловна его не поняла или не приняла к сведению. Она взяла со стола конфетку и стала разворачивать ее трясущимися руками. Фантик шуршал издевательски долго. — Могли бы и потерпеть старуху. — Кудри обиженно дрогнули. — Мне кажется, я это заслужила. Я вас воспитала. — Вот только шантажа не надо! — Какого шантажа? — Все, хватит! Я устал! Скрипнул диван. Крыльцо — нет. Юра шел под ранетку, где соби- рался переждать гнев. И секунды достаточно, чтобы наделать глупостей! В нем кипит злость, но он не может ее выплеснуть. У него есть рот, но он не может кричать. Он не понимал, как донести то, что он тоже человек, у него тоже есть жизнь и не нужно влезать в его священные двадцать лет. В конце концов, когда Лидии Михайловне было двадцать, он же ее не учил! Дело было не в эгоизме, не в обиде и не в одиноком старческом существовании. Дело было в достоинстве. Ни одна болезнь не заставляет учить других. Ни одна, кроме бесстыдства. Но неужели его родная бабушка бесстыдна? Ведь она так много зна- ет и так много читала... А что, если Лидия Михайловна действительно не имеет стыда? Она может долго допытываться у него, куда он собрался и с кем будет гулять. Может без причины запереть Васю, не обращая вни- мания на его вопли, — так не поступают с Кыскиным, так поступают с вещью. Может забыть про свою гигиену, полагая, что это только ее дело. Она жалуется, что ее бросили, хотя от нее просто никто ничего не требует! Не требуют — потому что она этого не хочет. Юра вспоминал пример за примером и смотрел на горох, густо оплетший подвязки. Горох наконец-то поспел и перестукивался сочными тугими стручками. Юра набрал пригоршню, и его разом отпустило. Нуж- но уметь прощать. Нужно быть терпеливым. В сущности, не произошло ничего страшного. Многих старики достают куда сильнее. Да к тому же с головой не дружат. А тут просто вопросы. Вот и все. Это в нем проблема. Это он, Юра, вспыльчив. Вот он-то и должен перетерпеть. Раз не полу-