Сибирские огни, 2017, №7

89 СТАНИСЛАВ ЛИВИНСКИЙ КУКУШКА * * * Бабы? Нет, не голосили. Не читал молитву поп. Полубоком выносили через дверь широкий гроб. Слишком узкая, зараза, нужно было снять с петель. Подогнали к дому пазик и колхозную «газель». Всю дорогу выпивали. Как же тут не выпивать?! На пригорке закопали, где отец его и мать. А потом под рукомойник лезли руки с мылом мыть. Говорили, что покойник мог бы жить еще да жить. Но теперь таким почетом он меж нами окружен. Смерть свела с долгами счеты, примирила бывших жен и детей от браков разных за одним столом большим. Словно это — светлый праздник, день рождения души. * * * От сумрачных дворов и шума дискотек, от проходных миров, друзей и алкоголя и я, усталый раб, замыслил бы побег туда, где счастья нет, но есть покой и воля. Туда, где по ночам светло, как будто днем, и небо вдалеке не отличить от моря, когда, одежду сняв, мы за руки плывем, а может быть, летим в замедленном повторе. Но все совсем не так. Храни свою вину, топи ее, топи — за наши несемнадцать. За то, что столько лет любил тебя одну. За то, что и теперь не смог тебе признаться.