Сибирские огни, 2017, №7

76 ТАТЬЯНА КАТЕРОВА ЗАПИСКИ ПЕРЕВОДЧИЦЫ, ИЛИ ПЕТЕРБУРГСКАЯ ФАНТАЗИЯ Он улыбнулся: — Я же честно признался, что цыган, правда, наполовину. Мне стало немного обидно, и я быстро перевела тему: — Рассказывайте, вы купили красный кабриолет? — Мне его отдали. — Что? — Ну... в обмен на комнату. И денег еще дали в придачу. — П-простите, а вам сколько лет? — Да много мне лет. Но это мечта всей жизни! Плевал я на комнату, тем более они врали, что еще жить в ней смогу полгода. Я просто не устоял. Представил себе, как в бутик захожу, покупаю красивый костюм лучшей фирмы, шелковый галстук с брусничным отливом, трусы «Дольче Габбана»... — Можно без подробностей? — Можно. И серебряную зажигалку, а на ней свои инициалы вы- гравирую. Он мечтательно прикрыл глаза, погружаясь в сладкие воспоминания. Видно было, что Василий сейчас где-то далеко-далеко. — А потом покупаю огромный букет белых роз! Опускаю крышу в своем кабриолете и мчусь к любимой женщине. «Надо же, как он угадал с белыми розами! Я ведь их тоже люблю. Нужно закругляться, пока этот цыган не прочитал тебя вдоль и попе- рек», — забеспокоилась я. — Василий, давайте ближе к делу: сейчас будет звонок. Чем все кон- чилось? — Украли мой кабриолет. Пока на одном берегу канала Грибоедова цветы покупал, сели в него и уехали. Я бежал за ними, но... В девяностые ОСАГО не было и жаловаться тоже было некому... В комнату меня не пустили, женщина бросила. И тогда я купил путевку в Китай. Головой о стенку биться бесполезно, правильно? Там еще сам по себе месяц путеше- ствовал, на дальнобойщиках катался... — Вы знаете китайский? — Нет, как-то договаривался. Объездил весь Китай. На последние деньги купил билет до Питера и цинь. А потом началась моя бездомная жизнь. — Так вы с тех пор живете на кладбище? —Нет. Я сначала нанялся за усадьбой присматривать, да повздорил с хозяином. После мало что помню — матушки нашли на паперти полу- мертвого... Резко зазвенел звонок, я хотела что-то сказать, закрыть тему, но со- вершенно потерялась: рассказ Василия напоминал театр абсурда или бред больного ребенка. Впрочем, сам рассказчик был абсолютно спокоен и вы- глядел скорее задумчивым, чем расстроенным. — А куда делся ваш цинь? — Ой, мать, лучше бы не напоминала! — Василий сморщился. — Я его о голову хозяина разбил — так инструмент жалко! Настоящий был. Китаец не обманул: ручка как шея лебединая, перламутр кругом, кисточка красная, шелковая на грифе. И вдруг хрясь — и на две половины! А это- му бычаре хоть бы что, только башкой покрутил.