Сибирские огни, 2017, №7

41 ТАТЬЯНА КАТЕРОВА ЗАПИСКИ ПЕРЕВОДЧИЦЫ, ИЛИ ПЕТЕРБУРГСКАЯ ФАНТАЗИЯ — А зачем вы все это рассказываете? — мрачно спросила я и от- хлебнула холодного кофе. Поток информации меня оглушил и почему-то расстроил. Трофим Васильевич по-шутовски развел руками и поклонился: — Не понимаете или изволите притворяться? Перстень ваш по пра- ву — берите и владейте, потому что именно вы являетесь потомком Яд- виги Тарло. — Откуда вы знаете? Вы не слишком торопитесь? Я старалась говорить спокойно, чтобы не раздражать непредсказу- емого антиквара. Экскурс в собственную родословную произвел на меня впечатление. Какой эксцентричный мужчина! На что он еще способен? Этот Ус явно нервничает, и, как мне кажется, от него можно ожидать новых сюрпризов. —Неужели я единственная Тарло в Санкт-Петербурге? — как мож- но мягче спросила я и попыталась незаметно снять кольцо. Но от моих беспорядочных усилий камень вдруг отошел в сторону. — Здесь что-то есть! Антиквар просиял: — А вот и доказательства! Память предков, так сказать, родовая реликвия! Признайтесь, вы догадывались, что здесь тайник? — Это простая случайность. — А как быть с внешним сходством? Тоже случайность? — снис- ходительно сказал Ус, кивая на портрет. — Доживи Маринка до ваших лет, были бы близнецами. Вот и ответ на ваш вопрос — ошибки быть не может! Кстати, вам интересно, что скрывает тайник? Было очевидно, что он все прекрасно знает. — Тут... портрет ребенка. Кто это? — Царевич Иван, сын Маринкин, — устало сказал Трофим Васи- льевич. — В нем-то вся и загвоздка. Вам правда моя фамилия ни о чем не говорит? Вы же женщина образованная! — Я не очень люблю историю. Извините. Я смущенно вздохнула. — Тогда позвольте представиться еще раз! Я прямой потомок пре- дателя атамана Уса, который сдал войскам Марину Юрьевну вместе с сыном. Влюбленный в нее Заруцкий бился до конца, пытаясь повернуть историю. — А что случилось потом? — Заруцкого посадили на кол, по другим сведениям — колесовали. Говорят, он любил Марину и умер за нее достойно: ни в чем не покаялся, ни о чем не просил. Признайтесь, от этих слов ваше чувствительное жен- ское сердце забилось сильнее? Я искренне покачала головой: — Полноте! Расскажите лучше про Ивана. — Увы, его тоже казнили. — Ребенка?! — К сожалению. И умирал он тяжело: петля, не рассчитанная на маленький вес, никак не затягивалась и агония на виселице продолжалась