Сибирские огни, 2017, №7

183 Мы любили собираться втроем: Бу- нин, он и я. Было хорошо. Бунин подшу- чивал над “молодым автором”. Тот весь излучался от радости этого общения. <…> …Бунин писал иногда на полях руко- писи: “Что за косноязычие!” …Панте- леймонов отстаивал свои новые формы. Слушался только того, что дается долгим опытом: избегал длиннот, некрасивых аллитераций, лишних слов — вообще технической стороны литературной рабо- ты. Но свое главное отстаивал и хранил свято. Да именно это главное я и ценила больше всего. А вот что писала Н. А. Тэффи о чита- тельских откликах: У него было много незнакомых дру- зей-читателей. Он вел огромную перепи- ску. Ему писали профессора, и светские дамы, и смотритель вулканов с каких-то диких островов, и доктор Ди-Пи, и чи- новник трансатлантического парохода, и все письма были ласковые и благодарные. Сохранилось рукописное посвяще- ние-автограф: «Надежде Александров- не Тэффи, очаровательной, несравнен- ной, умной, исключительно благодарный Б. Пантелеймонов». В письмах Ивана Бунина также слышны отголоски добросердечных чело- веческих отношений. «Седой канадский тигр», «дорогой дядя Боря», «сын тру- дового народа», «любезный князь Мыш- кин», «Патриот Патриотович», «дорогой таежник», «милый друг», «любезный со- брат», «Пантелей Менделеевич Миклу- хо-Маклай» — это бунинские обращения к Борису Григорьевичу, порою метко от- ражающие тематику произведений начи- нающего писателя. Поэт, литературный критик и пере- водчик Георгий Адамович утверждал, что «именно у Бориса Пантелеймонова, состоятельного человека, довольно по- пулярного в то время писателя, которому покровительствовала Тэффи», познако- мился «еще полный сил и даже замыс- лов» Иван Бунин с Константином Си- моновым, советским поэтом, писателем, общественным деятелем 35 . Литературный критик Леонид Галич вспоминал: Я встретил в моей длинной и пестрой жизни только двух людей, у которых со- всем не было врагов: выдуманного Але- шу Карамазова и лучившегося жизнью и жизнерадостностью Пантелеймонова. <…> Пантелеймонов называет злом всякое гневное и даже просто неласко- вое движение души. Добро у него почти совпадает с лаской и ласковостью, и это видно с самых первых его рассказов. Он был прав, когда писал мне, что сам «слу- жит по доброму департаменту». Ласко- вый он был ко всякому человеку, ко всему живому. …Особый мир или хотя бы особый мирок Пантелеймонова тоже обогащает и преображает наш, во многом скудный, во многом удручающий мир. Веселым, сильным, грациозным пловцом бросился шестидесятилетний новичок Пантелей- монов в реку искусства 36 . В литературно-художественном еже- месячнике «Дело», посвященном памяти Бориса Григорьевича, опубликована его фотография за рабочим столом. Внизу подпись: Тамара Ивановна Пантелеймонова пи- шет: «Борис очень любил свой письменный стол, и на нем было много “игрушек” — всякие образцы его химических изобре- тений, собственноручные модели разных замысловатых машинок, под стеклом, по- крывающим стол, разложены коллекции русских бумажных рублей и миллионов. Когда у нас была еще обезьянка, она сиде- ла у него на плече, спрятав голову за ухо. И так они работали часами. О своей обезьяне Ваське Борис Григорьевич напишет в короткой всту- пительной части к повести «Маклаево братство». Оценивая эту первую главу с 35 Адамович Г. Бунин. Воспоминания // Дальние берега: Портреты писателей эмиграции / Состав. и коммент. В. Крейд. — М.: Республика, 1994. URL: http://az.lib.ru/b/bunin_i_a/text_1790-1.shtml Текст с экрана (дата обращения 17.03.2013). 36 Дело, 1951, № 3.