Сибирские огни, 2017, №7

161 ЮРИЙ ЧЕРНОВ СУСЛИНЫЙ ЛУГ Атака у колючих тарначей К Суслиному лугу — зеленой округлой чаше посреди выжженной солнцем и казахстанскими суховеями степи — наша хуторская троица приближалась без шума, скрытно, а на последних метрах и вовсе ползком — по-пластунски. И только перед кромкой луговой впадины, у знакомых кустиков тарнача, мы разом — по Толиному свисту — вскочили и с криками «ура» черными коршу- нами налетели на пасущихся тут и там сусликов. Застигнутые врасплох травоеды прытко драпанули в разные стороны, но уже не могли уйти, не показав своих жи- лищ. Охотничья операция «Лужок» и на этот раз началась удачно, и каждый из нас загнал в нору своего свистуна. Дело оставалось за малым, но важным: хитро поставить у входа в суслиное подземелье настороженный капкан. Самому младшему из нас — одноглазому Вовке Побежимову (второй глаз вытек у него от случайной травмы) — выпала более удобная для установки самолова нора-боковушка, а меня и Толю суслики привели к «коловым», то есть вертикальным норам. Если в боковой норе грунт, где ставился капкан, был более-менее мягким и легко удалялся, то возле «коловой» — на дернине — приходилось повозиться. Капкан обязательно ставился с той стороны норы, с которой суслик вылезал и заныривал внутрь жилища. Лишь опытный глаз замечал, в каком месте ободок идеально круглой норки чуть-чуть оглажен брюшком зверька. Здесь впритык к отверстию и ставился капкан с колыш- ком, втыкаемым в землю. Делалось так: ножичком вырезалось ф-образное углубление — по форме настороженных дужек и пружины. На всякий случай, чтобы суслик не вздумал вылезти с противоположной стороны норы, на нее надвигалась коровья лепешка. Оставалось последнее: замаскировать спуско- вой язычок самолова травкой, желательно луговой, на которой несколько минут назад жировали суслики. В округе степь, как было сказано, уже выгорела, а этот луговой пятачок, увлажняемый вешним паводком и редкими ливнями, все лето зеленел и притягивал как магнит всякую живность, а заодно и нас — го- лодных охотников. Поставленный капкан, да еще у норы, в которую загнан суслик, уже не дает покоя. Только отойдешь, а уже блазнится пойманный зверек. Иногда так и бы- вало… Драгоценных самоловов у нас мало — по два-три, и через пару часов все они поставлены и помечены вешками — с пучком травы на конце. Фартовые виде- ния пойманных за лапки злых зверьков, грызущих капкан и готовых вцепить- ся во все, что к ним прикасалось, теперь и вовсе зашкаливали, но непременно вытеснялись другими, венчающими охоту: дымные кизячные костерки, а в их ж а ре — на ивовых или тарначовых прутиках — потрескивающий, брызжущий жирным соком суслиный шашлык! — Проверим? — сглотнув слюнки, спросил Вовка. Обернувшись к товарищу, мы вновь невольно залюбовались его прической, над которой потешался и ветер, укладывая ее так и этак. А «прическа» и в са- мом деле дивная: два (!) ее патластых чуба свалены налево и направо, как обмо- роженные гребни петухов. Но это не пробор: посреди головы неширокий прокос машинкой — все, что успел осуществить заезжий цирюльник, намеревавшийся остричь Вовку наголо. Не вышло: заросший «до дикобразия» ревущий клиент укусил мастера за руку и дал деру вместе с покрывалом!