Сибирские огни, 2017, №7

160 О Ч Е Р К И П У Б Л ИЦИ С Т И К А Юрий ЧЕРНОВ СУСЛИНЫЙ ЛУГ Ах, война, что ж ты сделала, подлая… Булат Окуджава Первого в жизни суслика мы с Толей Рагозиным добыли из боковой но- ры— прямо за огородами. Вылили в его темное подземелье ведро воды, сходили за вторым. Знали: из залитой до краев норы кусачий суслик сразу не выскаки- вает, а сначала высунет голову и на секунду замрет, решая, убегать или заныр- нуть обратно? Тут его и хватают за шею. Тот, кто опасался укуса, держал наготове не пятерню, а удавку в виде пере- гнутого прута. Вместо такового мы согнули прошлогодний будылек подсолнуха, а тот в самый неподходящий момент с треском переломился пополам, и суслик, освободившись от зажима, неуклюже горбатясь, запрыгал наутек. Из пушисто- го серого красавчика, каким мы видели его накануне, он превратился в подобие мокрой крысы — всегда неприятной и злой. Но азарт брал свое. С воплями мы бестолково гоняли взад-вперед суслика по поляне, легкими будыльками не- сколько раз сшибали его на спину, пока, наконец, не прижали к земле. Что де- лать дальше, мы не знали. Вдруг позади нас хлопнуло — да так, что мы, вздрогнув, чуть не выпустили добычу. Это выстрелил трехколенным плетеным кнутом подпасок Семка По- бежимов — наш сосед по хутору. — Вы долго будете его мучить? Тоже мне — охотники! — осклабившись, пожурил он нас. — Учитесь, пока я жив! С этими словами Семен показал нам то, что потом мы сотни раз обыденно проделывали сами. Ухватив суслика за шею, он резко встряхнул зверька. Суслик задрыгал в шоке ногами, а Семен, переложив его в левую руку, большим и ука- зательным пальцами правой ухватил в подреберье бьющийся комочек и дернул книзу — на отрыв. — Готов! — Семен бросил обмякшего суслика на траву и, оценивающе глядя на него, заключил: — Наваристый будет махан! Айда ко мне — управимся в два счета. В раннем детстве все схватывается бездумно, на лету. И вряд ли мы прочув- ствовали или осознали произошедшее, а также то, что после встречи с Семкой, закончившейся у костра и чугунка с духовитым маханом, наша хуторская воль- ность поделилась, как говорят, на «до» и «после». Раньше мы улизывали от взрослых на речку как на курорт — с грязями, пляжами и беспечной рыбалкой; теперь, бряцая капканами или ведрами, шли как на гремевшую где-то войну.