Сибирские огни, 2017, №7

154 ВИКТОР РОЖКОВ НАСЛЕДНИКИ КИПРИАНА городовых стрельцов, вывел игуменью Марфу из обители силой и рас- порядился временно поместить ее в крайний, отдаленный от других во- еводских строений прируб. Через сутки, в глухую полночь, в дверь этого прируба постучали. Ответа не последовало. Стук повторился еще и еще, но безрезультатно, тогда стрельцы, пришедшие сюда вместе с Авксентьевым, выбили дверь. Единственное послабление, которое он сделал для Марфы, состояло в том, что он велел надеть ей на руки не большие, «позорные», наручни- ки, а малые, полегче. В остальном же он не отступил ни на йоту от своего намерения. На сборы было дано самое малое время: вещи, книги и иной не- многочисленный скарб Марфы быстренько покидали в повозку, и Марфа вместе с послушницей Аглаей — любимой воспитанницей — не более как через полчаса уже шагала в сопровождении одетых в чуги * конных стрель- цов вслед за повозкой по окраинной улице Перми. Повозка побольше, запряженная парой рослых мохнатых коней, где ехал Авксентьев, кати- лась впереди, также в сопровождении стрельцов, и еще трое замыкали этот невиданный здесь доселе кортеж. Только на третий день изнуряюще однообразной, до смешного мед- ленной езды понял Авксентьев, что так ему больше не выдержать. Да и стрельцы и слуги хотя и молчали, но он видел, как действует на них такая езда, поэтому решил пока скрепя сердце прервать придуманное им нака- зание для столь ненавистной ему игуменьи. Назавтра перед выездом он подозвал старшего над стрельцами пяти- десятника и не глядя велел: — Этих двух посади в повозку, пущай едут, а то мы в Москву до морковкиного заговенья не доберемся… Марфа, услышав эту новость, и глазом не повела, послушница же Аглая, усаживаясь в повозку, робко произнесла: — Неужто сердце у него к добру колыхнулось, а, матушка? — Дите ты еще неразумное, Аглаюшка…Да у таких, как он, рази ж может сердце быть? Едино што льда кусок — не боле… По заведенному Авксентьевым порядку, в середине дня на час- другой останавливались на обед. Варили кашу аль припасенное в дорогу вяленое мясо и рыбу, пили квас, кормили коней, отдыхали на траве. День был прохладный, но погожий, «раздумчивый», как любила на- зывать такие дни Аглая, когда она, почти не разговаривая ни с кем, хо- дила-бродила, как неприкаянная душа, а то вдруг останавливалась, будто споткнувшись, и, задержав на чем-нибудь взгляд, думала, думала, словно для нее в этот миг не существовало ничего на свете. И все же, несмотря на это, по натуре была Аглая бойкой, непоседли- вой и далеко не робкого десятка. На ее жизненном пути очень мало было счастливых, безоблачных дней, а дни, вернее, периоды потрясений и не- счастий шли едва ли не чередой друг за другом. * Чуга — вид кафтана для конников.