Сибирские огни, 2017, №7

137 ВИКТОР РОЖКОВ НАСЛЕДНИКИ КИПРИАНА упоминание сие скороспешно воеводам нести для вымарания и сожжения неотступного...» Так царскими стараниями была изведена на Руси, а постепенно и забыта славная фамилия князей Надеиных. Последними из этих «забы- тых» можно было считать княгиню Манефу, жену воеводы князя Ан- дрея-старшего, и их сына, ставшего в изгнании известным таежным охот- ником Векшей. Последний раз промелькнула на Москве и окрест фамилия Наде- иных в тот день, когда после казни князя Андрея царские приспешники явились за Манефою и ее сыном Викентием. Стояла Манефа на высоком крыльце княжеских хором в ярком праздничном одеянии, расшитом мно- гоцветным бисером с золотой канителью. Стояла, сложив руки на груди, устремив пронизывающий, с холодинкою, взгляд больших глаз на непро- шеных гостей. Будто железом скрипнуло в ее голосе, когда бросила презрительно: — Вам чего? Стражники попятились было, но стоявший впереди стрелецкий сот- ник ободрил их: — Куды? Не боись! Сия княгиня опальна есть, хватайте ее на спрос- расправу! Стражники, потоптавшись и простояв еще некоторое время на месте, нерешительно двинулись к княгине, но она опередила их, метнулась к две- ри и с треском захлопнула ее. — Бей, вышибай! — заходясь в неистовой ругани, выкрикивал стре- лецкий сотник. Стражники, теперь уже скопом, ломились в двери, дворовые люди княгини метались по двору. В эти минуты Манефа показалась в слуховом окне над дверью свет- лицы, крикнув протяжно и властно: — А ну, стырь, прочь от крыльца… а то вмиг зашибу! Как бы в подтверждение этих слов в руках ее появилась короткая, заморского дела пищаль, из которой она тут же выпалила над головами стражников. — А-а, ты так, ты так! — еще больше злясь, выкрикивал сотник. — Ну так на же тебе гостинец! И он ответил Манефе выстрелом из пищали. Пуля звякнула о вы- ступ стены над ее головой, но Манефа успела отшатнуться и в свою оче- редь меткой пулей выбила пищаль из рук сотника, тут же опустившегося на камни крыльца. А выстрелы мятежной Манефы продолжали греметь один за другим. Слуховое окно было достаточно широким, и было видно, как слуги споро подают Манефе очередную, загодя заряженную пищаль и как Манефа, зная в лицо всех палачей и истязателей ее семьи, теперь вершит над ними справедливую кару. Это было столь неожиданным и неслыханным для московских обы- чаев того времени, что царские посланцы, потеряв трех убитыми и столь-