Сибирские огни, 2017, №7

127 ЮЛИЯ ФЕДОРИЩЕВА СКАЗКА ДЛЯ КРЕСТНИКА Она достает из шкафчика старые тапки. Высвободившись из пухови- ка, надеваю их и прохожу в большую комнату. Худой остроносый Димка, мой крестник, сидит на тахте, натянув одеяло до подбородка и вжавшись спиной в стену. Возле тахты на столе большая кружка и стандарт табле- ток. Димка встречает меня напряженным, без улыбки взглядом. Свет выключен, только тусклое зимнее свечение сочится сквозь прозрачные тюлевые шторы. Таня суетливо подвигает мне кресло: — Садись сюда. Вот телефон Анны Ивановны. Если что — позвони ей, поговори. Она произносит это многозначительно. Я киваю. Димка мельком взглядывает на меня и опять весь обращается в слух, но из кухни не до- летает ни звука. Таня одевается, проверяет кошелек и ключи в сумке. Теперь, когда главное улажено, на ее лице застывает безжизненно-бо- лезненное выражение, брови трагически изломаны. Она несколько раз подходит к сыну, проверяет ладонью температуру. Я привычно оглядываю комнату: все тот же шкаф со скрипучими дверцами, коричневый стол, зеленые обои. Голый пол бесхитростно вы- крашен бежевой краской. Танина раскладушка стоит у противополож- ной стены за колченогой ширмой. На ширму наброшены второпях вещи. Димкин угол выглядит веселее из-за цветных корешков книг на полке и картинок на стене. Я рассматриваю два рисунка над тахтой: на одном изо- бражен толстый черный кот, на другом — величественный красно-желтый дракон. Потом оглядываюсь на подоконник. Кроме утюга и закутанной в полотенце кастрюли, ничто не оживляет его. Впрочем, нет. В самом даль- нем углу прячется игрушечная фигурка в крылатке, с длинными черными волосами и усами — награда за победу в литературной викторине. Фигур- ка печально смотрит на меня. Таня, уже одетая, осторожно приоткрывает дверь в кухню и плотно закрывает снова. В ответ на мой вопросительный взгляд качает головой. — Иди, — говорю я. — Иди, у нас все будет нормально. Но щелчок замка в прихожей неприятно царапает нервы. Мы одни. Я приглаживаю Димке волосы. Беру книжки, лежащие рядом с ним. Это «Расмус-бродяга» и «Русские сказки». Шепотом спрашиваю: — Хочешь, я тебе почитаю? — Не, — едва слышно отвечает Димка. Вежливо добавляет: — Лучше потом. — Сильно горло болит? — Не, — говорит он и кашляет в одеяло. Я придвигаю к себе лист блокнота с записанным телефоном. — Хочешь, бабушке позвоню? Димка размышляет какое-то время. Затем рассудительно отвечает: — Нет. Разбудишь. Лучше — если он сам проснется. Я понимаю, что он имеет в виду: если отец очнется не в духе, мож- но испробовать и это средство. Петр способен даже в сильном хмелю бодриться при матери. Минуты протекают в молчании. Димка теребит