Сибирские огни, 2017, №7

126 ПРЕДСТАВЛЯЕМ МОЛОДЫХ Юлия ФЕДОРИЩЕВА СКАЗКА ДЛЯ КРЕСТНИКА Р а с с к а з Таня звонит в двенадцать часов, когда две утренние пары уже поза- ди. Я на кафедре собираю сумку, читаю эсэмэски от своих: «Мама, Витя плюет в кота», «Мама, мы выпили все молоко», «Вечером буду на час позже». Таня звонит. Слышу ее сдавленный, на грани слез голос и сразу понимаю, в чем дело. — Надя, ты дома? — говорит она, прерывисто дыша. — Надя, мо- жешь приехать к нам? Петька загулял. А у меня смена в два часа. Мо- жешь? Пожалуйста! Телефон у них в прихожей. Издалека доносится тупое бормотание, сквозь которое прорываются внятные угрозы. Вдруг раздается оглуши- тельный грохот, как выстрел. Панически откликаясь, дребезжит посуда. — Что-нибудь нужно? —Нет, ничего, — отвечает она. Ее голос дрожит. —Ничего, только приезжай. Я почти бегу на остановку. Не могу привыкнуть к этим звонкам. Дом советский, пятиэтажный. Мне он сразу не понравился. Сюда Таня, не окончив института, вышла замуж — первая из всех подруг. За- чем вышла? Наверное, затем, чтобы появился Димка. Двор угрюмый, неопрятный. На их площадке уныло и тихо. Я стою перед дверью с об- лупившейся краской и не знаю, что безопаснее — позвонить или посту- чать. Однако с той стороны само собой зарождается движение. Слышно приглушенное звяканье ключа. Дверь приотворяется, и меня впускают в темноту прихожей. Таня сжимает мою руку. Ее лицо бледно, но знакомая деловитость указывает на то, что она взяла себя в руки после первого при- ступа отчаяния. — В кухне сидит, — торопливо шепчет она. — Осоловел совсем — и не ложится. Третью бутылку выхлебал, больше нет. От простого пива дуреет! Я замечаю, что ее запястье перебинтовано. Она прячет руку. — Ничего, ничего. Разбил графин, я осколки убирала и порезалась.