Сибирские огни, 2017, №7

107 АНАТОЛИЙ БИМАЕВ ВОР Но тот отвернулся и прибавил шагу. — Иди-иди, — сказал ему вслед старик. — Идиоты и тунеядцы. Как-нибудь без вас во всем разберусь. Он уже был на месте. Отдышавшись возле крыльца, принялся по- дыматься по лестнице. Пять невысоких ступенек, однако для сердца За- хара Егоровича даже этот подъем был тяжелым, едва в его силах. Крепко держась за перила по-птичьи худою рукой, он поднимал сначала правую ногу, перенося ее на одну ступеньку вверх, а потом к правой ноге ставил левую. Затем переводил дух и двигался дальше. Когда он поднялся наверх, сердце в груди стучало как бешеное. А ведь впереди еще ждала обратная дорога. Да уж, старость не ра- дость — известная истина. Настоящий ад, пытка души внутри одряхлев- шего, исчерпавшего свой ресурс тела. Такое не придет в голову и чертям с их котлами и острыми крючьями. А вот Богу — пожалуйста, очень даже пришло и, судя по тому, как долго Он оставлял все как есть, вполне нра- вится. Такого бы Бога самого засадить на недельку в семидесятилетнее тело, да что там семидесятилетнее — и двадцатилетнего будет достаточно, если заставить это тело работать по десять часов в день и жить при этом впроголодь. Уж тогда бы Он сразу придумал бессмертие и анархизм. Так думал старик. На все у него в последнее время появилась новая точка зрения. И по ней выходило, что кругом в этой жизни его обманули. Обманули политики, Бог, жена, оставив его доживать в одиночестве, об- манули соседи, вообще все люди без исключения. Он обманулся в надеж- дах, в мечтах своей молодости. Жизнь прошла слишком быстро, и почти ничего, во всяком случае так ему казалось сейчас, из того, о чем он грезил когда-то, не сбылось, не случилось. И теперь Захар Егорович злился на мир испепеляющей душу злобой и справиться с собой не мог. — Тише, тише, — прошептал сквозь зубы старик, надеясь унять сердцебиение, но тщетно. Сердце тоже обманывало каждый день. Стиснув зубы, он зашел внутрь магазина. Тележка ему была не нуж- на, давно у него не было столько денег, чтобы заполнить ее хотя бы на треть, и все-таки он ее взял. Так было легче идти — опираясь на нее вместо трости. И конечно же, ему совсем не нужно было блуждать вдоль уставленных яркой продукцией стеллажей и витрин. Он прекрасно знал, где находится отдел с хлебом. Однако вкусные запахи, красивые, про- буждавшие аппетит этикетки товаров, наконец, сами названия кушаний, от одного повторения которых во рту появлялась слюна, так и манили к себе Захара Егоровича. Он не мог устоять перед соблазном пройтись по рядам и если не купить, то хотя бы потрогать, понюхать, прицениться к недоступным для него продуктам, помечтать о том времени, когда он их сможет себе позволить. Вот будет праздник! Вот он попирует! Это смакование мечты было сродни мазохизму, и сам Захар Егоро- вич хорошо понимал, что, когда желание насытиться станет невыноси- мым, когда он вконец распалит себя несбыточными фантазиями о вкусной, добротной, разнообразной еде, на смену краткосрочному удовольствию придет горькое разочарование, ничем неутолимый, разрывающий изну- три голод. Он понимал это все, но остановиться был не способен. Словно