Сибирские огни, 2017, №7

— Веруся, собирайся, утром снимаемся! Мама уронила руки: — Как так — снимаемся? — Обыкновенно. Что, в первый раз? — Та шоб вам повылазило с вашей секретностью! Заранее ска- зать — язык бы отвалился? У меня коза, огород! — Козу с собой, нам целый прицеп дают. А огород — ну что огород? — Ты с ним в три погибели не панькался — тебе, конечно, что? И все завертелось вокруг мамы и в ее руках. Вещи словно сами собой вспархивали и укладывались по порядку в походные, из досок, короба, не успевшая толком вызреть капуста кочан за кочаном прыгала в мешки и раздавалась сослуживцам. Утром гусеничный «Сталинец» подал соединенные цугом пять при- цепов. Дяди солдаты таскали наспех сколоченные сундуки, узлы, мебель. Не зная, чт о встретит на необжитом месте, с мясом выдирали и грузили буржуйки. Детвора сходила с ума. Дорога! А значит — события, новые места! И вот, повинуясь команде, дядя солдат, сидящий, как на облучке, на открытом сиденье за рычагами «Сталинца», понукает свой трактор. Раз- носится бодрящий душок копоти выхлопа, и поезд дергает с места. Сперва люди смотрят вперед, но там до самого горизонта одна толь- ко степь. Томаська укладывается на мягкие узлы. Любимая коза, чье мо- локо она на дух не переносит, пристраивается рядом и лезет целоваться. Нежный и шероховато-цепкий язык шоркает по губам ребенка. Детский язык, озорничая, пускается навстречу. Фроська обкушалась вчера ка- пустных листьев и вот ненароком пукнула. И покосилась конфузливо на маленькую хозяйку. Траки тяжелого тягача дольками нарезают грунт, отчего прицепы, идя по следу, мерно подрагивают. Томаська заводит долгое «а», вибри- рующее от толчков. — Как на волах!.. — мечтательно говорит мама. И вдруг встрепе- нулась. — Хлопцы! Девчата! — закричала в сторону прицепов, идущих сзади. — Айда к нам! Хор мы с вами, чи не хор? Прыгая через борта и обгоняя медленно тянущийся сцеп, к ним на- бивается тесная гурьба. — Каким ты был, таким остался... — затягивает мама. — Орел степной, казак лихой! — подхватывает хор, так что слышно всей степи. Фальшивя, надрывая голоса, орут и дети. Когда взрослые, зная сердцем и собственной судьбой, о чем это, от- крывают как на духу: «Я всю войну тебя ждала!» — крохотная душа То- маськи, мало что понимающая и понимающая все, вдруг распахивается, готовая принять в себя весь мир. И в эту вот несмышленую, казалось бы, душу западает зернышками, чтобы пустить корешки и остаться навсегда, и умение ровно любить, и умение верно ждать. И ей, девочке, хочется об- нять, как Фроську, и эту землю, которую жуют гусеницы тягача, и небо, и «Сталинца», рокот которого сливается с песней, как звуки баяна.