Сибирские огни, 2016, №12

84 НИКОЛАЙ ОЛЬКОВ СОЛНЕЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК А в начале июня поэт и младший товарищ Николай Денисов при- гласил Ивана Михайловича в поездку в пригородный Успенский совхоз. Крестьяне как раз были в поле, шла массовая посадка картофеля. Оста- новились, собрались в кружок… Выступил Денисов, Геннадий Сазонов, геолог и прозаик, на круг вышел Ермаков. Он что-то веселое и важное го- ворил про картошку, про ее спасительную роль в годы войны, про то, как зимой повара засыпали в котлы картошку сушеную, и пожилые женщины кивали головами: «Все правда, сушили и сдавали по заданию сельсовета». Выступили еще в трех местах. Телевизионщики Любовь Переплёткина и Татьяна Лагунова с оператором Васей засняли все. Уже по дороге домой, проезжая по Успенке, Ермаков увидел в окно: перед домом на скамеечке сидит старый дед в распущенной рубахе под ремешком и в валенках. Июнь! Жара! Иван кричит водителю: —Остановись на минутку! Я не могу не поговорить с этим человеком! И они минут двадцать кричали что-то друг другу, размахивали рука- ми, потом обнялись, и Ермаков довольный сел в машину. — Полчаса общения с таким старцем заменят курс литинститута. Какая у него речь настоящая! Молодец! В конце июня позвонили из радиокомитета, пригласили на запись. Вообще, и телевизионщики, и радиожурналисты любили работать с Ер- маковым, из него не надо было тянуть слово, он говорил роскошно, играя народными словами, эмоционально жестикулируя и дополняя все вырази- тельной мимикой. Настоящий актер — в этом сходились и журналисты, и зрители. Во вторник, девятого июля, Иван Михайлович приехал на дачу. Почти в это же время уехала гостившая у мамы дочь Светлана. Поужи- нали, поговорили, а утром Иван Михайлович встал рано, проверил ры- боловные снасти, занялся своими корешками, ворчал, что кучка меньше стала, наверное, Светка в костер подбрасывала. У крыльца остановился и посмотрел на длинную грядку цветов: — Тоня, что-то много желтых гладиолусов. Раньше столько не было. Жена ответила со смехом: — Наверно, к разлуке, Ваня. Он присел на крыльцо: — Ты мне рыбу пожарь, а головы оставь, я потом уху сварю. В обед Тоня уезжала на работу во вторую смену. Пока жена жарила рыбу, Иван Михайлович походил по двору, осмо- трел огуречные грядки. — Тоня, огурчиков посоли, я поел бы малосольненьких. А потом подошел ближе и прошептал: — Тоня, плохо. Сердце. Хватилась во все сумочки, во все углы — нет ничего! Побежала к соседям, дали какие-то таблетки — не помогают. Увидела, что сосед Попов на машине подъехал, побежала к нему: — Ради бога, довезите до ближайшей больницы, мужу плохо.